Помойник
Шрифт:
— Я не заливаю. Мне ничего не известно о его происхождении. Но, по-моему, это дух свалки. Настоящий ее хозяин.
— Ты, наверное, шутишь? — кашлянув, поинтересовался я.
— Нисколько. Новое время породило новое существо.
— Но сам-то ты его видел?
— К счастью, не доводилось, — понизив голос, произнес Марек. — Но зато его видели другие люди. Бомжи и кое-кто из наших, поселковых. Говорят, что это такое отвратительное создание. Брр. Ни в каком кошмаре не приснится.
— Охотно верю, что он не секс-символ.
— Не
— Почему?
— Они боятся Помойника, — чуть ли не прошептал Марек. — Не приведи Господи, столкнуться с ним в ночную пору. Мало, кто после этого, остался в живых. Но принято считать, что погибли они в результате невыясненного несчастного случая. Так-то. Поэтому, Володя, не вздумай ночью ходить на мусорный полигон.
— Как скажешь, Марек. Впрочем, я и днем-то туда не хожу. Что же там делать ночью — и вовсе ума не приложу, — резонно заметил я.
— Ты лучше не зарекайся заранее. В жизни могут возникнуть разные обстоятельства.
— Думаешь, что у дяди возникли именно такие обстоятельства?
— Не обязательно. С Виктором совсем другая история. По моему мнению, он не случайная жертва. Помойник охотился за ним. Он хотел всем показать, кто является на свалке истинным хозяином. Смерть Виктора была предрешена, — сказал он, посмотрел на часы и заторопился домой. — Как поздно. Засиделись мы с тобой.
Оставшись один, я убрал со стола грязную посуду и принялся ее мыть в раковине.
Мой сосед Марек не производил впечатления любителя поесть. Напротив, имел худую и поджарую фигуру человека, привыкшего ограничивать себя в питании. Между тем, он съел у меня все, что можно было только съесть. Как-то: солянку по-грузински, курземес строганов с отварным картофелем, блюдце зеленого горошка, банку латвийских шпрот, все оливки — некоторые из них с косточками — батон белого хлеба, триста грамм голландского сыра и выпил сырыми три мои последние куриные яйца. Кроме того, прикончил весь украинский извар.
Нет, надо сказать, уникальных способностей оказалась личность. Особенно, если учесть, что все это время он почти непрерывно говорил. Впрочем, возможно, его слишком увлекла обсуждаемая нами тема, и он перестал контролировать себя в еде.
Но что я узнал от Марека? Прежде всего, немало нового и неожиданного про своего дядю. Не думал, что он был здесь столь значимой величиной. Приятно грело душу, что, возможно, где-то в моей квартире спрятаны несметные сокровища. Хотя крайне сомнительно. Еще до меня эту квартиру перерыли сверху донизу. Поэтому и нечего было мечтать о внезапном обретении большого богатства. Что ж, а жаль.
Да, но с каких средств мне отдавать дядин долг? И стоит ли вообще это делать? Ведь легко можно было превратиться в дойную корову для славной шайки, возглавляемой Генкой Кривоносом. Где только дядя отыскал себе таких замечательных коллег? Впрочем, глупый вопрос. Ясно где. На городской свалке.
Потом, неплохо было бы узнать, как в действительности погиб дядя Виктор. Во многом бы это определило все мое дальнейшее поведение. Если он умер насильственной смертью, то, скорее всего, в результате каких-либо внутренних разборок среди обитателей полигона. Хотя нельзя было исключить и обычный несчастный случай. Мусорный полигон — место опасное.
Но я не понимал, зачем Мареку понадобилось так откровенно пугать меня этим мифическим существом — Помойником? Туману он тут напустил, будь здоров.
В общем, желал я того или нет, придется самому завтра отправляться на городскую свалку. Нужно было познакомиться с ней ближе. Тогда, вероятно, мне будет легче разобраться в сложившейся ситуации.
С этой мыслью я лег в постель, натянул до подбородка верблюжье одеяло и выключил торшер. Как и следовало ожидать, ночью спалось мне не слишком сладко и безмятежно. На рассвете же меня и вовсе разбудил концерт, разыгравшийся на улице. Выступали, повинуясь любовному томлению, мартовские коты.
Мне хотелось выскочить из дома и разогнать к шутам их визгливый хор. Либо самому, ради шутки, присоединиться к нему. Но было лень. Да и как-то не солидно. Поэтому я положил сверху себе на голову подушку и, проклиная весь кошачий род, попытался снова заснуть.
Глава шестая
Утром я не стал бриться, умываться, чистить зубы, причесываться и прыскать на себя одеколоном. Ничего этого сегодня мне было не нужно. Наоборот, следовало выглядеть как можно хуже.
Наскоро позавтракав, я облачился в потертые джинсы, побитый молью свитер, потрепанную и выцветшую куртку. Обул старые стоптанные ботинки, которые неизвестно почему до сих пор не выкинул. Потом полюбовался собой в зеркале. Чудесный из меня получился хмырь. Совсем как на карикатуре про маргиналов, подумал я и вышел на улицу.
Свалка она и была свалкой. Ничего больше про нее и не скажешь.
Поражало, правда, в некоторых местах обилие пищевых объедков. Судя по их количеству, никакой голод нашей стране в ближайшее время не грозил.
Я шел по неровной тропе, петлявшей между возвышенностей из спрессованного мусора. Вскоре от трудной дороги у меня стала слабеть вывихнутая месяц назад левая нога. Поэтому мне приходилось все чаще останавливаться и отдыхать.
Иногда вдали я замечал фигурки людей. Они ходили с палками и низко опущенной головой. Помнится, Марек предупреждал, что здешние обитатели терпеть не могут чужаков и гонят их взашей. Но на меня они не обращали ни малейшего внимания. Они просто игнорировали мое присутствие.