Поможет Санта-Клаус
Шрифт:
– Вода не проходит, – пояснила она. – Ни тебе обед приготовить, ни посуду помыть.
– Я сказал, что прочищу, – и прочищу! – воскликнул Док и сделал паузу, чтобы обтереть пот со лба.
– Может, все же вызвать водопроводчика? – предложила Мейбл, по-прежнему теребя передник.
– Зачем? Сказал же – я починю, – возразил Док и с новой силой принялся за работу.
– Может, я помогу? – спросил Крис.
– Ни в коем случае, – ответил побагровевший и задыхающийся от усилий Док. – Я, конечно, не первой
– Наклонитесь, – потребовала Мейбл, глядя в упор на красного как рак, тяжело дышащего старика.
Обтирая лоб тыльной стороной ладони, он взглянул на нее нетерпеливо.
– Зачем?
– Я прошу вас наклониться, – повторила Мейбл, лукаво улыбаясь. – Мне хочется вас поцеловать.
– Сейчас? Когда я весь в поту?
– Ну, если, конечно, вы не желаете, то навязываться я не стану! – выпалила Мейбл с обиженным выражением лица.
Док незамедлительно наклонился, Мейбл обхватила его лицо руками и, хихикнув по-девчачьи, влепила ему в щеку смачный поцелуй. Отступив затем назад, она с удовлетворением взглянула на Криса и Джулию.
– Я же сказала вам, что поцелую его, когда этого захочется мне, и ни минутой раньше, – сообщила она.
Док выпрямился и поднял глаза к небу.
– О, милостивый Боже, сжалься, сжалься надо мной и дай мне постигнуть еще при жизни, как устроен разум женщины! – взмолился он.
– Ах, Док, боюсь, что это одна из последних неразгаданных тайн жизни, – рассмеялся Крис. Он тронул Джулию за плечо и, поманив за собой, вышел из кухни.
– Они очень подходят друг другу, – с легкой улыбкой сказала Джулия.
– Наблюдать за развитием их романа весьма интересно. – Крис сел на диван в зале. – У них много общего. Каждому нужен кто-то, кого можно ругать, изводить и… любить.
Джулия рассмеялась, кончиком пальца коснувшись одной из игрушек на елке.
– Эта пара совсем по-особому понимает правила ухаживания.
Крис поднялся с дивана и приблизился к ней, его теплое дыхание обдало ее щеку.
– Каждому нужно иметь в жизни нечто особое, принадлежащее лишь ему одному.
– Или воспоминание об особом, что ему некогда принадлежало, – возразила Джулия.
– Разве одного воспоминания достаточно? – мягко спросил Крис, глядя на Джулию так внимательно, словно старался проникнуть взглядом в глубь ее, в самые тайники ее сердца.
Джулия помедлила с ответом.
– Должно быть, достаточно, – вымолвила она наконец. Качнув пальцем елочную игрушку и испытывая обычную при общении с Крисом неловкость от передающегося ей от него заряда неуемной энергии, Джулия отодвинулась подальше и торопливо произнесла:
– Извините меня, я поднимусь к себе наверх. Мне надо кое-что сделать до ужина.
Несколько секунд спустя она уже шагала в одиночестве в своей комнате, не переставая думать: сначала о Доке с Мейбл, затем о Ливви и наконец о Крисе. Как-то так вышло, что все смешалось у нее в голове, прежней ясности как не бывало. Казалось, что даже ее скорбь стала иной.
– Нет, – не столько сказала, сколько тяжко выдохнула она под конец своих раздумий, – нет, ничто не изменилось. – Ливви как не было в живых, так и сейчас нет, а она, Джулия, оберегает свою скорбь как дань любви к своему ребенку.
Непонятное томление продолжало мучить Джулию весь остаток дня. Ужинала она без особого аппетита, не участвуя в общем разговоре.
Позднее вечером она стояла у окна своей комнаты, уставившись в окружающую темноту. Год назад оборвалась и ее жизнь. На нее нахлынули воспоминания – и трагические, и счастливые. Она снова преисполнилась своим горем. Черное отчаяние вновь вцепилось в нее своими клещами.
Ну и хорошо. Так проще и яснее. К чему эти эмоции, которые обуревают ее в последние дни?..
Она вздохнула, обхватила себя руками и продолжала всматриваться в непроницаемую ночную тьму. Вот в таком мраке обречена навеки пребывать Ливви. Никогда ей больше не почувствовать на своем лице солнечного тепла, не услышать пения птиц на деревьях…
Джулия прижалась лбом к оконному стеклу, и его студеная поверхность подействовала на нее отрезвляюще: нет, она уже не в состоянии упиваться своим горем, как прежде; ей, пожалуй, больше по душе та равнодушная отрешенность, с которой она уехала из Денвера.
Впервые за все время после смерти Ливви ей не хотелось предаваться скорби – напротив, она угнетала ее. Джулии захотелось отвлечься от своих печальных дум и ощущений. Ее непреодолимо потянуло туда, где кипит жизнь и звучит смех.
Не оставляя себе времени на размышления, Джулия сбежала по лестнице к задней двери, нацепила на себя пальто, влезла в ботинки и вышла наружу. Подтаявший днем снег схватила ледяная корка, которая весело потрескивала под ее ногами.
Она решительно направилась к сараю, уверенная, что там полно народу и царит суета, которая не даст ей погрузиться в свои мысли и копаться в ужасном прошлом.
– Этого я не надену… Ведь это платье! – услышала Джулия голос Бенджамина, входя в дверь.
Она незаметно проскользнула мимо, отыскала себе укромное местечко, села и стала наблюдать за Крисом, который уговаривал огорченного мальчугана.
– Но так были одеты мудрецы, – убеждал Крис, указывая на двух других мальчиков в аналогичных костюмах. – Видишь, и они нарядились так же.
Бенджамин скрестил руки на груди и упрямо покачал головой.
– Мальчики не носят платьев! – решительно заявил он.