Помпеи

Харрис Роберт

— Вздор, — любезно произнес Амплиат. — Вы бы хоть подумали! Если бы мы не стали ему помогать, он бы просто отправился за помощью в Нолу, и мы все равно остались бы без воды, только на день позже. А что сказали бы в Риме, узнав об этом? Кроме того, так нам известно, где он находится. Он в нашей власти.

Остальные не придали этому значения, но старина Голконий тут же уцепился за последнюю реплику Амплиата.

— А почему это так важно — знать, где он находится?

Амплиат на миг замешкался с ответом. Он рассмеялся:

— Да будет тебе, Голконий! Всегда полезно знать как можно больше —

разве не так? Ради этого стоило дать ему несколько рабов да известь с досками. Если человек перед тобой в долгу, его легче контролировать — я верно говорю?

— Верно, — сухо откликнулся Голконий и взглянул на Попидия, сидевшего напротив.

Даже Попидий был не настолько глуп, чтобы не заметить оскорбления. Он побагровел и привстал с кресла:

— Ты на что намекаешь?

— Послушайте! — вмешался Амплиат. Он хотел прекратить этот разговор, пока тот не зашел слишком далеко. — Я хочу рассказать вам о пророчестве, которое я получил этим летом, когда начались подземные толчки.

— Пророчество? — Попидий, заинтересовавшись, тут же уселся на место. Амплиат знал, что он любил подобные штуки: старая Бирия с ее волшебными бронзовыми руками, исписанными таинственными знаками, ее ящик со змеями, ее молочно-белые глаза, неспособные увидеть лицо человека, но способные зато разглядеть его будущее. — Ты советовался с сивиллой? И что она сказала?

Амплиат постарался напустить на себя соответствующее моменту торжественное выражение.

— Она принесла в жертву Сабазию змей и освежевала их, чтобы погадать на их внутренностях. Я присутствовал при этом.

Ему вспомнилось пламя, горящее на алтаре, дым, поблескивающие руки, запах благовоний, дрожащий голос сивиллы — высокий, почти нечеловеческий; таким же точно голосом вопила та старуха, сына которой он скормил муренам. Это представление невольно вогнало Амплиата в трепет.

— Она видела город — наш город — много лет спустя. Может, спустя тысячелетие, может, больше. — Он перешел на шепот. — Наш город был знаменит на весь мир. Наши храмы, наши амфитеатры, наши улицы кишели людьми, говорящими на всех мыслимых языках. Вот что она увидела во внутренностях змей. Дни цезарей минуют, и империя рассыплется прахом, но то, что мы воздвигнем здесь, будет стоять.

Амплиат откинулся на спинку кресла. Он сам почти поверил в свои слова. Попидий перевел дыхание.

— Бирия Ономаста никогда не ошибалась, — сказал он.

— И она все это повторит? — скептически поинтересовался Голконий. — Она позволит нам воспользоваться пророчеством?

— Позволит, — заверил его Амплиат. — И повторит. Я хорошо ей заплатил.

Тут ему послышался какой-то звук. Он поднялся с ложа и вышел в сад. Фонтан, питающий водой плавательный бассейн, был сделан в виде нимфы, выливающей воду из кувшина. Звук повторился. Амплиат подошел поближе и услышал слабое журчание. А потом из кувшина потекла вода. Струйка ослабела, почти иссякла — а потом начала набирать силу. И Амплиата охватило потрясение перед лицом разбуженных им таинственных сил. Он подозвал магистратов.

— Вот видите?! Я же говорил! Пророчество истинно!

Раздались возгласы радости и облегчения, и даже Голконий позволил себе мимолетную улыбку.

— Это хорошо.

— Скутарий! — крикнул управителю

Амплиат. — Принеси кваттовири нашего лучшего вина — да хоть кокубинского! Ну так как, Попидий, кто пойдет сообщать толпе эту весть, ты или я?

— Иди ты, Амплиат. Мне необходимо выпить. Амплиат прошел через атриум к парадной двери, жестом велел Массаво отпереть и встал на пороге. На улице собралось около сотни человек — его людей, как нравилось думать Амплиату. Он вскинул руку, призывая собравшихся к молчанию.

— Вы знаете, кто я такой, — выкрикнул он, когда ропот толпы стих, — и знаете, что мне можно доверять!

— Это почему? — крикнул кто-то сзади. Амплиат проигнорировал этот выпад.

— Вода снова пошла! Если вы мне не верите, как этот наглец, можете сами пойти посмотреть на фонтаны и убедиться. Акведук починен! И сегодня сивилла Бирия Ономаста во всеуслышание провозгласит великое пророчество. Жаркому лету и нескольким подземным толчкам не напугать Помпей!

Несколько человек разразились радостными возгласами. Амплиат лучезарно улыбнулся и помахал толпе рукой.

— Доброго вам дня, граждане! Возвращайтесь к своим делам. Salve lucrum! Lucrum gaudim!

Он отступил в вестибюль.

— Брось им немного денег, Скутарий, — прошипел он, все еще сохраняя улыбку на лице. — Только смотри не переусердствуй. Так, чтобы им хватило на выпивку.

Амплиат немного помедлил, слушая, как люди, дерущиеся из-за монет, восхваляют его щедрость, потом направился обратно в атриум, радостно потирая руки. Да, исчезновение Экзомния нанесло удар по его самообладанию — этого он отрицать не мог. Но он уладил возникшие трудности за какой-нибудь день, фонтаны вновь наполнились водой, а молодой акварий мертв или вскорости умрет. Чем не повод для праздника? Из гостиной донесся смех и звон бокалов. Амплиат хотел уже обойти бассейн и присоединиться к магистратам, но тут он заметил под ногами трупик птицы. Он копнул его носком сандалии, потом наклонился и подобрал птицу. Тельце было еще теплое. Красная шапочка на макушке, белые щеки, черные с желтым крылья. На месте глаза — капелька крови.

Щегол. Комок пуха и перьев. Амплиат взвесил его на ладони — какая-то смутная мысль шевельнулась в отдаленном уголке его сознания, — потом стряхнул трупик на землю и быстро зашагал по лестнице, ведущий в сад его старого дома. Кот заметил его приближение и стрелой метнулся в кусты, но Амплиат вовсе не собирался гнаться за ним. Его внимание было приковано к пустой вольере на балконе у Корелии и к закрытым ставнями окнам ее комнаты.

— Цельзия! — рявкнул Амплиат, и жена тут же кинулась к нему. — Где Корелия?

— Она заболела. Я оставила ее поспать...

— Приведи ее! Живо!

Он подтолкнул жену в сторону лестницы, а сам развернулся и кинулся в свой кабинет.

Это невозможно...

Она бы не посмела...

Амплиат понял, что дело неладно, в тот самый момент, когда он с лампой в руках склонился над столом. Это была старая уловка, перенятая им у прежнего хозяина — волосок, прикрепленный поверх ящика стола и позволяющий узнать, не шарили ли здесь чьи-то любопытствующие ручки, — старая, но вполне действенная. А еще он дал всем понять, что распнет любого раба, если решит, что ему нельзя доверять.