Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства
Шрифт:
Кто для Иродиады Иоанн Креститель? С точки зрения реалий женской психологии?
…Вспоминается рассказ одного человека времён «внутреннического» периода якобы социализма, когда Библия была ещё запрещена — и, в силу одного только этого, воспринималась как ценность, а порой и как великая сила. Обратился ли упомянутый человек истинно или «как все», не суть важно: нам сейчас достаточно, что он стал читать Библию как слово Божье. Состояние известное: новые мысли просто переполняют душу! И кажется, что стоит только другим о некоторых евангельских идеях рассказать, как они тоже с упоением
Рассказывает он ей взахлёб, листая, зачитывает особо содержательные, интересные, с точки зрения его уровня развития, места. Она кивает, восторгается, повторяет многие фразы: «Нагорная проповедь»; «все — братья-сёстры», «нравственная, чистая жизнь, главное — честная»… Человек этот на верху блаженства, чувствует себя миссионером, учеником Христа, «ловцом человеков»…
А тут эта девица ему и говорит:
— Ну хорошо, а когда, наконец, мы в постель-то ляжем?..
— …
Как говорится, немая сцена.
Эта девица его слова, конечно, понимала — так, как они вообще обычно всё понимают.
Усилие мысли, возможно, и было, но оно, как оказалось, отступило перед закреплённой тысячелетиями психологической схемой: если женщина видит мужчину, который согласился с ней разговаривать, к ней обращается, её выделил из ряда прочих, то, следовательно, что бы он ни говорил — это всего лишь прелюдия. Известно к чему.
Эта девица не исключение. Во всех сектах и посвящённые всех церквей знают: мужчине проповедовать женщине бесполезно. Она всё равно будет представлять то, что, даже всего лишь разговаривая с мужчиной, обычно представляет. Она может кивать. Может читать указанное в Писании место. Рассуждать о преобразующей силе Святого Духа. Но известная психологическая схема всё равно пересилит.
Причём неважно, фригидная она явно или скрывает это за кривляньями.
С детьми или без оных.
Замужем или «свободна».
И так далее.
Ведь проповедующий в силу того уже, что к ней обратился и, следовательно, её выделил, — в её чувствах на неё уже покусился, то есть он — её потенциальный любовник. Ничего не происходит? Медлит? Пустяки! Неважно. Прелюдия увлекательней собственно процесса. Так что потенциальный — всё равно что состоявшийся. Главное — любовник.
Тем более, если он, как в случае с Иродиадой, недоволен наличием у неё взаимоотношений с другим мужчиной.
Такова жизнь.
Практика.
Такова психология реальной женщины.
Иродиада не исключение.
Вспомните: в Евангелиях везде отмечается, что со словами обличения Иоанн обращался только к Ироду. Потому что и в те времена тоже обращаться к женщине было бесполезно — тем более что, как и в случае всякой «королевы красоты», надеяться на обнаружение у неё критического мышления, основывающегося единственно на нравственности, не приходилось.
Итак, для Иродиады возмущающийся «поджарый» — любовник. Объект страстной любви. Но не только потому, что он «обратил на неё внимание» и запрещал ей, выражаясь психоаналитически, канализировать часть сексуальной энергии с Иродом Антипой.
Необычная худоба! Она свойственна не только постникам. Ещё она отождествляется с людьми больными. А болезни просто так не появляются — нередко это признак яркой некрофилии. Иными словами, худоба — это своеобразный оккультный «знак могущества», запускающий невроз страстной любви.
В сущности, худоба — это всё, что визуально воспринимала женщина Иродиада от Иоанна Крестителя — напрямую он с ней не общался, если она его видела, то только издали. Или его, поджарого, представляла — по рассказам подруг, ей подобных. Или верной прислуги.
Итак, Иродиада чувствовала себя в классическом любовном треугольнике:
— скучный муж;
— она, любимая и умная;
— пылкий, ничего не боящийся, даже смерти, возлюбленный.
Но почему Ирод — скучный? Ведь его, насколько мне известно, во всех религиозных деноминациях представляют эдаким сексуально одержимым маньяком? И даже весельчаком — пиры-де любил и вообще.
Вывод о сексуальной одержимости Ирода делается якобы на основании того, что он готов был отдать полцарства за то, что посмотрел на юную подтянутую плоть танцующей дочери Иродиады, своей племянницы. Похотливый, дескать, царь, для него центр всего — половые органы.
Не знаю, кто сформулировал этот утвердившийся в иерархобогословии вывод: женщина ли, которая не представляет, как устроен мужчина, богословские ли авторитеты-врали (те самые нравственные уроды, которые поддержали иерусалимских коллег в той вере, что женщина, взятая якобы в прелюбодеянии, — первая в Иерусалиме шлюха).
На самом деле жизнь устроена так, какова она в действительности, а не так, как хочется её видеть толпе и авторитетам.
Сколько лет было Ироду?
Судя по тому, что у Иродиады была великовозрастная дочь, ей было как минимум лет под сорок, соответственно, Ироду было больше.
Сексуальность — если под сексуальностью понимать весь спектр взаимоотношений с противоположным полом — после сорока иная, чем в первой молодости. Да и в двадцать лет не всякий мужчина бросается на всё, что шевелится, пусть даже после длительного воздержания. А Ирод не был обречён на воздержание даже, что называется, с младых ногтей. Обилие денег, бессознательная активность всех служанок в присутствии наследственного вождя, подкреплённая предугадыванием материального благополучия вне зависимости от продолжительности взаимоотношений… Попойки в компании других подобных иродов, непременной составляющей которых были «доброжелательные» гетеры или кинеды… Словом, никакие просто женские формы не могут заинтересовать пресыщенного и перешагнувшего сорокалетний рубеж наследственного правителя — во-первых, потому что сорокалетнего, во-вторых, потому что пресыщенного, в-третьих, потому что правителя.