Понятие "революция" в философии и общественных науках: Проблемы, идеи, концепции
Шрифт:
Но увидим ли мы, как «узкая, но очень могущественная группа частных глобализованных предпринимателей» добровольно отдает власть «антиглобалистам» и растворяется в народе? Думаю, нет. Случаев самоуничтожения господствующего класса (а не просто преобразования старого господствующего класса в новый, чем были прежние революции «сверху») история не знает. А без этого упразднение государств лишь упрочит глобальный капитализм, и предсказания Валлерстайна можно будет сдать в музей благих пожеланий, мостящих дорогу в ад.
Там же – место прямо противоположным вглядам Ф. Фанона, Р. Дебре, С. Амина и их единомышленников, ждавших социалистической революции «снизу» в периферийных странах. В условиях единого капиталистического мира-системы эти надежды так же уместны, как надежды на «революцию рабов» в Римской империи. Никаких признаков того, что на Востоке (включая Россию) всходит солнце нового
К сожалению, поиски отечественных марксистов часто идут в этом направлении. Ю. И. Семёнов считает возможным такое развитие событий: «В России берут верх патриотические левые силы. Возникает союз России, Китая и Индии, который становится ядром, вокруг которого объединяются если не все, то большинство стран периферии. Возникает своеобразная организация периферийных наций и военный союз, имеющий целью оградить периферийные страны от угроз и агрессии Запада… Объединившись, периферия добивается ликвидации экономической и политической зависимости от Запада и тем самым перестает быть периферией. Исчезает паракапитализм. Рушится глобальное классовое общество. Вновь, как это было до крушения СССР, возникает вторая мировая система, второй центр, возникает сила способная дать отпор всем притязаниям Запада» [772]. Какой строй сменит паракапитализм во «второй мировой системе», не сказано. С гибелью паракапитализма погибнет и ортокапитализм; на Земле утвердится коммунизм. Смена формаций произойдет в эстафетной форме: на смену Западу идет Восток, ведомый Россией.
В. Е. Бугера оспаривает эту точку зрения: «Можно утверждать с уверенностью, что если бы развитие человечества пошло по сценарию Семёнова, то, вопреки его ожиданиям, капитализм сохранился бы, а коммунизм наверняка не смог бы утвердитьсяна Земле: именно союз России, Китая и Индии… погубил бы антикапиталистические революции и спас бы капитализм от гибели.Дело в том, что любые патриотические силы, придя к власти, неизбежно довольно скоро… отдадут эту власть в руки либо буржуазии, либо неоазиатской бюрократии. Полностью лишить эксплуататорские классы власти – хотя бы на какое то время – может только антипатриотическое, осознанно антигосударственное восстание эксплуатируемых классов» [773]. О каких именно эксплуатируемых классах идет речь? Оказывается, «чем более индустриализована страна… тем легче капиталистам манипулировать» [774]трудящимися; соответственно – чем меньше индустриализована, тем труднее капиталистам манипулировать и тем легче трудящимся восстать. Восхищение автора вызывает албанское восстание 1997 года, абсолютно бесплодное для дела ликвидации капитализма. Похвала звучит весьма странно: «Албания – еще во многом страна XIX века; а в позапрошлом веке восстания крестьян и рабочих вспыхивали в странах Средиземноморья с легкостью необыкновенной…» [775]По-моему, это называется «идти вперед с головой, повернутой назад».
Как видим, спор революционного этатизма и антиэтатизма продолжается. На мой взгляд, в данном случае он не имеет смысла, потому что ложна исходная установка о возможности социалистической революции в периферийных странах. Россия же даже среди них выделяется крайне низким уровнем протестных выступлений, что связано, как я полагаю, с регрессивным направлением развития нашей страны, с криминализацией, люмпенизацией и окрестьяниванием населения. В этом случае появления конструктивно-революционной силы внутри России ждать неоткуда. Конечно, России, с ее научным и промышленным потенциалом, тесно в рамках паракапитализма. Конечно, что-то одно должно исчезнуть. Но из этого не следует, что исчезнет паракапитализм. История последних лет показывает, что скорее исчезнет научный и промышленный потенциал России.
Не претендуя на оригинальность, скажу, что положить конец капитализму может только класс наемных работников ортокапиталистических стран. Именно этот трудящийся класс может работать без хозяина, что доказывается большим удельным весом предприятий, принадлежащих рабочим, в экономике Запада (даже в США – 2 500 фирм, где занято 10 млн. чел. – 9 % работающих; Франция – 23 %; Нидерланды – 17 % работающих) [776].
Речь не идет о революции-замещении буржуазного уклада данным (коллективистическим) укладом, хотя и такая точка зрения имеет место. Ее отстаивали, например, П. М. Абовин-Егидес (1917-1997) и Б. Ф.Славин, утверждавшие, что предприятия, принадлежащие рабочим – «оазисы» социализма в капиталистической экономике: «Очевидно, что социалистические оазисы зарождаются в недрах самого капитализма. Отсюда видно, насколько заблуждались наши примитивные марксистские учебники, утверждая, что лишь досоциалистические формации возникали в недрах предыдущих. Рост сети социалистических самоуправленческих оазисов в недрах капитализма опровергает, кстати, и узкие представления об опыте Роберта Оуэна в Нью-Ленарке как несбыточной утопии» [777].
Однако авторы доказали лишь то, что дело Роберта Оуэна имеет последователей, а не то, что оно не утопично. В остальном же их оптимизм чрезмерен: нет примеров борьбы рабочих-собственников за политическую власть, за полнее вытеснение капиталистического уклада коллективистическим. На мой взгляд, это доказывает, что мы имеем дело не с оазисом социализма, а с особым укладом. Социалистическая революция возможна лишь как революция-возникновение; речь идет лишь о том, «интегрирован» ли класс наемных работников в капитализм безнадежно или нет, противостоит он буржуазии или нет, способен он на действия против нее или нет.
Но для таких действий ему надо вновь обрести революционность. Обе упомянутые выше крайности сходятся в бездоказательном отрицании такой возможности. Думаю, что ничего невозможного в этом нет. Путей здесь два: либо разрыв зависимости восставшей периферией лишает буржуазию возможности делитьсясверхприбылями, либо буржуазия в стремлении их увеличитьначинает прямое наступление на права трудящихся своих стран.
Первый вариант пока что выглядит нереальным. Социальная сила для немедленной всемирной антикапиталистической революции на периферии отсутствует. Верхи зависимых стран всегда предпочтут компромисс с Западом; низы никогда не смогут скоординировать свои выступления; выпадение отдельных стран из мира-системы не приведет к его слому.
Второй, судя по проводимой западной буржуазией политике, возможен. Буржуазия перестала бояться своего могильщика, но дремлющий антагонизм жив. Стремление традиционных правых партий стран Европы в 1990-е годы урезать социальные программы натолкнулось на организованное сопротивление, приведшее к власти традиционных левых – социал-демократов, социалистов и лейбористов.
Однако это лишь отсрочка, не вечная, как любой компромисс. Вместо того, чтобы исключить труд на эксплуататоров, изменив отношения собственности, социал-демократы уменьшают его объем, перекладывая неквалифицированный труд на плечи гастарбайтеров, приток которых стимулирует расизм. Прогресс подменен непрочным популизмом. Вместо освобождения труда ими предложено освобождение от труда, за что их остроумно критикуют ультраправые, например, Ж.-М. Ле Пен. Сделав своей стратегической целью сохранение капитализма, верхи социал-демократии давно и неуклонно дрейфуют вправо. При новом обострении борьбы это сделает их ненужными обеим сторонам. Время это не за горами. В статье с характерным названием «Европа страдает от забастовок» обозреватель «Тайме» с удивлением пишет о «возродившейся воинственности» наемных работников Западной Европы [778], вне зависимости от того, правые или «левые» правительства находятся у власти. Аргументация в пользу подобного развития событий прекрасно изложена в книге Б. Ю. Кагарлицкого «Восстание среднего класса» (2003).
Но возмущение трудящихся сначала обязательно будет направлено в сторону конкурентов – рабочих-иммигрантов, гастарбайтеров – что приведет к росту расизма и, возможно, победе новых крайне правых партий под лозунгом закрытия границ. Реализация программы глобального противостояния «третьему миру» неизбежно потребует регрессивного сдвига в сторону политаризма.
Уже налицо усиление реакции, пока еще в рамках капитализма: успехи ультраправых в Европе; крайне резкий сдвиг вправо в США (в частности, присвоенное государством после терактов 11 сентября 2001 года право на внесудебное уничтожение своих граждан, подозреваемых в «терроризме») при сохранении традиционной политической системы.
Вопрос в том, насколько новый порядок станет прочным – перерастет ли он во всемирный нацизм (политарно-капиталистический строй) и последнюю мировую войну между центром и периферией (представленной, судя по иракскому опыту, не государствами, а террористической сетью) или окажется временной реакцией.
В этом случае его свержение станет началом новой мировой социальной революции, ведущей сначала к переходному, «предбесклассовому», с разнообразием форм собственности при политической власти класса наемных работников, а затем и к бесклассовому обществу.