Поп-звёздные войны (Поцелуй змеи)
Шрифт:
– Че замолчал, Коваль, в натуре? Давай, гони дальше наши пацанские песни. Работай, доходяга, работай! Не хер тут языком чесать.
– Да я вот… тут человек подошел… поговорить… – пробормотал Коваленко, искоса поглядывая на Краба.
– Где тут человек? – спросил детина, оглядываясь, словно в упор не видя никого. – Где человек, я не вижу? Этот что ли "человек"?
Он ткнул мизинцем, унизанным золотым перстнем отцу Тани в грудь и произнес уничижающим тоном:
– Так это не человек, а говно! Че тебе надо тут, задрот? – нагло спросил он у Краба, оттопырив нижнюю губу и напирая. – Че лабуха отвлекаешь? Не слышал что
Крабу совсем не хотелось устраивать драку с пьяным отморозком в подмосковном кафе – у него была другая задача на сегодня – нужно было как-то найти способ побеседовать с Коваленко тет-а-тет, а не махать кулаками, поэтому Краб отошел к своему столику и присел на стул. Но отморозок естественно воспринял этот шаг Краба как трусость и пас с его стороны, а поскольку выпитый алкоголь толкал его совершить "подвиг" – начистить кому-нибудь рожу, то он подошел к столику, за который сел Краб и прицельно плюнул ему в стакан с пепси.
После этого он самодовольно ухмыльнулся и подбоченился с таким видом, мол, ну, и чего ты щуришься, да, мол, я тебе в стакан плюнул – ну, скажи мне что-нибудь? Он явно нарывался на драку, но драка не была нужна Крабу. Он решил все-таки уйти из этого заведения и подождать Коваленко в машине вместе с Татьяной. Поэтому Краб встал с места и направился к выходу. Но отморозку не хотелось, чтобы "дядя" вот так ушел – ему хотелось побоксировать, а "объект" для битья, как ему показалось, был идеальный – какой-то зачуханный работяга, которому что с зубами, что без зубов ходить – без разницы.
– Ты куда собрался, чухан? – спросил детина, догоняя Краба. – Я тебя не отпускал!
И он постарался ударить Краба кулаком в затылок. Но Краб резко убрал голову вправо, развернулся, отбил его руку вверх и справа снизу с большим замахом врезал амбалу в челюсть, а потом левой в ухо и правой прямой в нос. Детина был тяжел и крепок, поэтому от этих зубодробительных ударов не упал, а только зашатался и отступил назад. Но глаза его тут же покрылись туманной поволокой – это был явный нокдаун. Чтобы завершить серию ударов, Краб высоко подпрыгнул, развернулся в прыжке и ногой врезал детине в грудь так, что тот полетел к барной стойке и едва не снес ее своей массой. Барменша завизжала, как свинка на бойне, со стойки посыпались, разбиваясь, на голову амбалу фужеры и бокалы. Коваленко, который уже начал петь первый куплет песни, испуганно замолчал, а веселая музычка из клавишных продолжала литься – "тыц-пыц, тыц-пыц".
Краб глянул на Коваленко, решительно подошел к музыканту, схватил его за шиворот и сказал:
– Ты сейчас пойдешь со мной! Поговорим в машине!
Коваленко торопливо закивал – ведь мужичонка только что запросто уронил самого боевитого боевика в округе, зачем же композитору было рисковать своим здоровьем? Он и стал торопливо вылезать из-за клавишных. Но в это время уже вскочила из-за своего столика местная "братва", а их было человек шесть и намерения их были очевидны. Краб было потащил композитора к выходу, но дорогу ему преградили бандиты. Один из них замахнулся, пытаясь ударить Краба в лицо, но промазал, получил прицельно между ног и рухнул на колени. Краб добавил ему каблуком в лоб и тот рухнул спиной на пол.
И все-таки силы были неравны – на него кинулись с двух сторон сразу два бандита. Крабу пришлось выпустить Коваленко и тот на четвереньках уполз куда-то в сторону. Началась крутая драка. Для Краба рукопашный бой был профессией, которой он с большим энтузиазмом посвятил всю свою жизнь, а заплывшие жиром местные "братки", видимо, привыкли пугать всех своим авторитетом и дубасить только тех, кто их боялся и ответить не мог, поэтому Краб легко отбивался от плохо поставленных ударов, а сам практически не промахивался. Трещала мебель на которую валились поверженные бандиты, а испуганные посетители кафе жались по углам.
И все же бандитов было численно много и дури у них хватало – это было плохо, зато они были сильно пьяные, едва держались на ногах и это уже работало на Краба. Он больше играл с ними, уходя от ударов и сталкивая лбами разъяренных отморозков – выматывал их, хотя это было сложно делать в узком пространстве зала кафе. Если кто-то из бандосов хватал его за одежду, тогда уже Краб выворачивался, иногда ломая кисти рук или же делая вывих плечевому суставу.
В очередной раз раскидав всех по разным сторонам, Краб предлагал остановиться, но бандитам на собственной территории позорно отступить все бандой перед одним пришлым мужиком было позорно, оттого они лезли и лезли снова, получали по шее, падали, вставали и снова лезли в атаку. Хватались за стулья, но эти стулья у них же на головах и ломались.
Наконец, Крабу надоело играть в "милосердие" и он стал "работать" в полную силу – как на войне – не щадить. И уже через пять минут все было кончено – музыку из пятисотваттных колонок заглушали стоны и крики корчащихся на полу "авторитетов". Остальные посетители кафе прижались к стенам, не смея даже пошевелиться. На глазах местный "мафиозный клан" был позорно раздавлен случайно забредшим в "Жемчужину Мамонтовки" дядькой, и все посетители понимали, что завтра они все невольные свидетели позора местной "братвы", будут биты этими же бандитами, которые валяются сейчас на полу и стонут от боли. Поэтому посетители молчали и лишь косились на "супермена", который поправив одежду, огляделся.
– А где же Коваленко? – спросил Краб у остолбеневшей барменши.
– А… он… убежал… через кухню… – заикаясь ответила она.
– Черт, – выругался Краб и рванул на кухню.
Дверь в кухне, ведущая улицу была открыта, повар-армянин, которого Краб прижал к стене, поклялся мамой, что Коваленко выскочил наружу и побежал по улице. Краб выскочил на узкую улочку деревянных домов и дач. Фонарей не было – непроглядная темнота не давала возможности ничего увидеть – куда мог побежать композитор. Краб наудачу пробежался вдоль по улице, но от основной улицы вело в разные стороны столько проулков, что композитор мог скрыться в любом из них и найти его не было никакой возможности. Краб остановился и понял, что Коваленко он упустил.
Возвращаться в кафе он не стал, пошел сразу к машине, в которой ждала его Татьяна. Сегодня он начал действовать неправильно, а оттого и упустил Коваленко. Но он же все-таки был "штурмовик", а не гражданский оперативник, военный, а не милиционер, поэтому и поступил как-то глупо, непродуманно. Краб хотел найти оправдания для себя, но не нашел их. Он упустил основного подозреваемого, спугнул его и теперь Коваленко вряд ли снова вернется в кафе "Жемчужина Мамонтовки". А где его искать теперь – Краб не знал.