Попаданцы в стране царя Петра
Шрифт:
Полицейский замолчал и обвел внимательным взглядом строй примолкших солдат.
Злодей – преступник, полицейский сленг.
– Понятно, – ответил за всех стоящий рядом с полицейским начальник штаба.
– Тогда выезжаем, наш автомобиль первый, БТР за нами.
– Принято, – кивнул начальник штаба, – и тут же скомандовал:
– По машинам!
На этот раз полицейские поехали в своей «буханке». Колонна вырвалась из деревни, машины запрыгали по разбитой грунтовой дороге, вскоре свернули в открытое поле. Вдалике показались два уазика, полицейский и с эмблемами погранслужбы России, первой на шум мотора из автомобиля выскочила овчарка. Вслед за ней вывались и радостно замахали руками довольные полицейские в компании с двумя пограничниками. Наконец их долгое ожидание закончилось, приехала помощь.
Вдоль узкой полоски не покрытого лесом берега торопливо шагал, едва сдерживая рвущуюся с длинного поводка восточноевропейскую овчарку, полицейский кинолог. В нескольких метрах позади тревожно рыча двигателями и разбрызгивая во все стороны комья грязи, медленно ползла облепленная бойцами и полицейскими боевая машина. Александр с жадным любопытством вглядывался в окаймленную дикой тайгой речную долину. «Вот она, какая первобытная природа Южного Урала! Красивая». Берега тихой речки, впервые в жизни услышавшей могучий рык рукотворного дракона, совершенно не походили на привычную картину леса из двадцать первого века. Одуряюще пахло прелой, прошлогодней листвой и свежестью. Даже бензиновая вонь сгоревшего топлива не могла перебить лесные ароматы. Неширокая река, обрамленная по берегам остатками льда, несла стылые воды посреди зеленого моря южноуральской тайги. Над речкой повисла маленькая точка степного орла, совсем низко над водой пронеслись две огромные цапли. Вода в реке время от времени вскипала от ударов могучих хвостов. Судя по всему, там водились настоящие речные монстры, каких в двадцать первом веке почти не осталось. Сторожевыми вышками вздымались красавицы – лиственницы, подымаясь над остальным лестным царством на добрый десяток метров. Александр оглянулся. Пассажиры БТР сидели с открытыми ртами и только успевали вертеть головами да восторженно обсуждать картину первозданной природы. Утренние неприятности с некстати взбрыкнувшей Олей отошли на второй план. В душе юноши поселилось чувство умиротворения и восхищения перед Матушкой – природой. На противоположном берегу, демонстрируя себя, словно на подиуме, появились грациозные косули под предводительством увенчанного здоровенными рогами хозяина стада. Звери заметили людей, приостановились, но не испугались. Очевидно, с действием огнестрельного оружия они еще не успели познакомиться, а на большом расстоянии считали людей не опасными. Слегка поколебавшись, косули начали осторожно спускаться к реке немного подальше. Они казалось, кричали отвыкшим от животного изобилия людям двадцать первого века – вот мы, любуйтесь на нас, тех, кого вы почти истребили в двадцать первом веке!
Даже скованный условностями полицейский капитан не выдержал. При виде спокойно протрусившему невдалеке семейства кабанов, восторженно хлопнул армейского майора по плечу.
– Почему сейчас нельзя поохотиться?!
Вопрос был риторический, и не требовал немедленного ответа. Начальник штаба батальона, не оборачиваясь, лишь пожал плечами. Еще через несколько километров собака повернула в сторону от берега, повернув на узкую и не заметную с расстояния даже нескольких шагов звериную тропу. БТР не смог бы проследовать по ней. Боевая машина, напоследок рыкнув двигателем, остановилась, майор приказал людям спешиться. Охранять БТР остался водитель с парой автоматчиков. Одному из них полицейский капитан оставил носимую рацию с наказом держать постоянную связь. Остальные солдаты и полицейские вслед за кинологом с отчаянно рвущейся с поводка собакой углубились по лесной тропинке в лес.
Густой хвойный лес производил впечатление первобытного, не разу ни тронутого топором дровосека. Справа и слева от тропы поднимались знакомые только по кинофильмам лесные колоссы, явно не меньше двух метров в диаметре. Иные по два – три обхвата. С толстых стволов стекают настоящие водопады ярко-зеленого мха. Словно вокруг не уральский лес, а пуща из сказок Толкиена. Подобных лесных колоссов Александр в своей жизни еще не видел. Лес настолько необычен, что даже самый суровый реалист может допустить, что на его тропинках можно встретить сказочных эльфов, троллей или гномов. Лесные птицы перепархивали с одной ветки на другую, абсолютно не обращая внимания на людей, путешествующих по каким-то непонятным для пернатых делам. Александр настороженно оглядывался по сторонам с наслаждением вдыхая густой, пропитанный запахом сосны лесной воздух. Он не мог отделаться от навязчивой мысли, что за ним пристально следит множество живых существ.
По лесу шли быстро, почти бежали, но безмолвно, опасаясь возможной встречи с врагом. Это территория хроноаборигенов. Лесную тишь нарушал лишь звук запаленного дыхания, да хруст под ногами толстого слоя опавшей хвои да крики птиц. Александр двигался сразу за кинологом. Позади – раздавался топот шедших следом солдат и полицейских. Последними в колонне продвигался полицейский капитан с начальником штаба батальона.
Через полчаса быстрой ходьбы, деревья поредели, на кромке леса кинолог остановил бешенно рвавшуюся с поводка ищейку. Посредине залитой солнечными лучами обширной, метров двести в диаметре, поляны, стояло небольшое туземное стойбище. Собака рвалась именно сюда, а трепыхающаяся около домов на порывистом ветру вполне обычная для двадцать первого века одежда, не оставляла сомнений, что разбойники, напавшие на Селинное, завернули именно сюда. Собака, шумно дыша и вывалив на бок алый язык, уселась на землю. Полицейский капитан осторожно поднял руку, останавливая отряд на краю леса. Люди осторожно залегли на стылую землю, усыпанную желто-зеленой хвоей. Ноздри защекотал пряный запах перепревшей хвои. Александр, еще хорошо помнящий уроки тактики, шепотом приказал бойцам расползтись вдоль опушки в разные стороны от приведшей к стойбищу тропинки. Напоследок приказав быть поосторожнее – не дай бог заметят туземцы, сам расположились рядом с полицейским капитаном и майором.
Старший из полицейских достал из сумки предусмотрительно припасенный бинокль, аккуратно отвел в сторону мешающую сосновую ветку и, несколько минут пристально вглядывался в безмятежную жизнь стойбища аборигенов. Десяток крытых соломой убогих деревянных изб. Красные, выходящие на юг двери жилищ, выделялись яркими пятнами среди серого антуража. Легкий дымок вился над крышами, растворяясь в сизой хмари неба, ближе к попаданцам перевернутой чашкой красовалась разноцветная юрта. Возле изб копошились женщины в запашных халатах из неокрашенного сукна, беззаботно носились полураздетые дети от малышей до подростков. Громко и тревожно блеяли, беспорядочно перемещающиеся по огороженному невысоким плетнем вольеру, облезлые после зимы овцы. Видимо предчувствовали собственную невеселую судьбу. У стоящей напротив ярко раскрашенной юрты коновязи, переминались с места на место неоседланные лошади. Несколько мужчин вполне боеспособного возраста длинными ножами, больше похожими на кинжалы, разделывали тушу лося. Один, как видно караульный, в потрепанном халате, но с острым взглядом потомственного воина степей, с меланхоличным выражением на узкоглазом лице сидел на корточках у коновязи. Рядом с ним, так что легко мгновенно схватить, торчало из земли узкое и длинное древко копья. Этакая средневековая пастораль…
Приказ однозначный, виновников гибели людей в Селинной и их семьи любыми способами доставить в город, при попытке сопротивления применять оружие на поражение. Но вот каким образом его выполнить, непонятно. Аборигены явно были настороже, а рисковать, прочесывая деревню с туземцами, без сомнения готовыми биться до конца, не хотелось. Откуда пахло даже не опасностью – смертью, но убивать всех подряд, тоже не дело. Привычки двадцать первого века так просто не изживешь! Но приказ, есть приказ! Полицейский капитан повернулся к офицерам:
– Подождем ночи возьмем тепленькими! У нас с собой прибор ночного видения и глушитель на пистолет Макарова. «Как Вам план?» – произнес он довольным голосом и похлопал рукой по висевшей на боку кожаной сумке.
Майор медленно снял очки, пожевав губами, неуверенно произнес:
– Я не против, только предупреждаю, у меня распоряжение командира! В захвате туземцев мы не участвуем, только прикрываем Вас.
Оставаться до утра рядом с потенциально опасными аборигенами ему решительно не хотелось, но и невыполнение приказа командира чревато. Он вспомнил напутствие отца, когда он уезжал поступать в военный ВУЗ.
– Саша – произнес отец в прихожей однокомнатной квартиры, в которой молодой человек родился и вырос, – Судьба дает тебе шанс выбраться из того болота, в которое я незаметно для себя попал. Мой потолок бригадир слесарей, а для тебя дорога открыта, все зависит от тебя самого и твоей удачи!
– Я хочу гордиться тобой! Будь отцом подчиненным солдатам, строгим, но справедливым и никогда, слышишь никогда! Не стелись перед начальством и не делай карьеру на солдатской крови! – продолжал отец, – Служи и дай бог пройдет время, когда я увижу своего сына в полковничьей папахе или даже, чем черт не шутит, в брюках с широкими лампасами!
Он отвернулся, чтобы скрыть повлажневшие глаза, а мать беззвучно всплакнула…
За время после Переноса десятки майоров и подполковников, оказались лишними и безжалостно увольнялись на гражданку, а успевшие набрать двадцать лет службы досрочно отправлялись на пенсию. Александр в ситуации, когда старшие по званию договорились между собой, предпочел промолчать.
Полицейский кивнул, довольно оскалился, вытащил из кармана рацию и произнес:
– Как меня слышно, прием?
– Слышу Вас хорошо!