Попаданцы в стране царя Петра

Белоус Олег Геннадиевич

На электростанцию, градообразующее для города предприятие, Соловьев приехал лично. Солнце потихоньку склонялось к закату, когда служебный мерседес Главы подъехал к проходной станции. С ее директором у градоначальника сложились сложные отношения. Тот входил в узкую группку наиболее влиятельных людей города, до Переноса был спонсором каждой местной фронды и сыграл немалую роль в первом отстранении Соловьева от власти, а на память тот никогда не жаловался. Директор незамедлительно принял Главу. Тепловая электростанция до переноса входила в одну из крупнейших российских компаний и, директор мог бы попытаться оказать сопротивление. Как-никак огромные деньги, возможность шантажа неподачей тепла и электроэнергии в город и даже собственный силовой ресурс – военизированная вооруженная охрана у предприятия были. Но, благоразумие взяло вверх, бунт на тонущем корабле неуместен. После некоторых колебаний, директор принял условия администрации. Симпатичная секретарша расторопно накрыла изысканный стол

в зоне отдыха и немедленно удалилась. Усадив дорогого гостя на удобное кресло, хозяин кабинета уселся напротив и лишь рассыпался в комплиментах и в уверениях, что станция полностью подчиняется городу. Незримые подковерные игрища имеют неписанные, но от этого не менее твердых правила, поэтому Соловьев внешне вполне благосклонно принимал эти заверения, и лишь торжествующе блестевшие глаза выдавали его подлинные эмоции.

Лишь директор мясокомбината, точнее оставшегося после всех обрезаний и сокращений 90-х годов небольшого огрызка в виде мясоконсервного цеха, возмутился самоуправством чиновников, категорически отказался подчиниться и расхохотался в лицо посланцу администрации. «Варяг», совсем недавно приехавший в город не представлял местные властные расклады и привык во всем полагаться на покровительство реальных хозяев своего производства. На демарш стоящий перед директором мелкий чиновник администрации лишь глянул взглядом, каким смотрят на обделавшегося несмышленыша, саркастически улыбнулся, молча развернулся и вышел из кабинета. Не успел победитель насладится триумфальной викторией, как дверь с грохотом распахнулась. Два вооруженных автоматами полицейских заскочили в кабинет. Не говоря ни слова, сдернули с удобного кресла на пол ошарашенного их неожиданным появлением директора. Не обращая внимания на возмущенные крики, выкрутили ему руки и сковали наручниками. Секретарша в приемной при виде бесцеремонно выволакиваемого из кабинета директора громко ойкнула, но наткнувшись на прищуренный взгляд одного из полицейских, предпочла изобразить внезапный обморок. Полицейские, вытащив директора на улицу, погрузили его в патрульную машину. Только вечером бедолагу выпустили из здания городского отдела, но в его кресле уже сидел бывший заместитель, оказавшийся более понятливым и немедленно назначенный Главой города на должность директора.

На следующее утро в актовом зале здания администрации собрался актива города с участием мэра, финансово-экономического и торгово-промышленного управлений администрации, директоров предприятий и частных предпринимателей, активистов и заслуженных людей. Первым перед молчаливой аудиторией выступил глава города. Поднявшись к трибуне, он говорил недолго, лишь провозгласил, что городу необходимо наладить в первую очередь производство огнестрельного оружия, как стрелкового, так и тяжелого, металлургию, как черную, так и цветную. В области химической промышленности создать производство серной и азотной кислоты, соды и целого ряда других веществ. Наладить изготовление бумаги и, множества необходимых современному человеку мелочей начиная от ниток и мыла, заканчивая производством мебели. После него выступал руководитель торгово-промышленного управления, затем каждому из директоров сотрудники мэрии выдали утвержденное главой города задание по выпуску продукции и налаживанию новых производств. После этого директоров отпустили, а частные предприниматели еще долго делили, кто и что станет выпускать. Без согласия администрации, поставившей основные источники сырья под контроль, наладить серьезное производство было невозможно, но после недолгих споров, бизнесмены определились, кто, чем будет заниматься и получили добро от главы торгово-промышленного управления.

Жизнь горожан уже в первые дни после переноса разительно изменилась, но население в целом довольно спокойно это восприняло, понимая, что перемены неизбежны и даже необходимы для общего выживания. Лишь кучка вечно недовольных, злобно пророчествовала наступление «сталинских» времен. Уже на следующий день после Переноса свет в жилых кварталах начали выключать в десять вечера, он вновь появлялся в шесть утра, что немало возмутило любителей «ночной» жизни. С улиц исчезли легковые автомобили, без горючего не поездишь. Даже грузовые появлялись на улицах гораздо реже, зато вооруженные патрули военных и полиции попадались на каждом шагу. Они круглосуточно обходили город. В продовольственных магазинах и киосках ассортимент стал гораздо беднее. С прилавков исчезли консервы и другие продукты длительного хранения, напоминая уже привыкшим к рыночному изобилию пенсионерам времена конца восьмидесятых. Частники, воспользовавшись моментом, попытались взвинтить цены до небес, но тут-же нарвались на немедленно накладываемые полицией дикие по размерам штрафы. Цифры на ценниках моментально вернулись к прежним значениям. Хуже стало с «культурной» жизнью. Дома культуры и единственный кинотеатр города продолжали работать в обычном режиме. Вещавшее с утра и до отключения электроэнергии, городское телевидение гнало вперемешку российские и зарубежные кинофильмы, изредка записи концертов и музыкальных клипов, а вечером городские программы. Но все это не могло заменить избалованным горожанам привычное информационное изобилие. Интернет отсутствовал

от слова вообще, и привыкшая к нему молодежь не понимала, куда себя девать в свободное время.

Что горожане безусловно одобряли, так это то, что в городе исчезли безработные и тунеядцы. Их направили на муниципальные работы. Кто шел добровольно, кто по направлению городского центра занятости, а кого и принудительно доставляли полицейские. Работы нашлось всем. Часть, сооружала бетонные блокпосты на окраинах. Оставшиихся задействовали на сооружении защитных сооружений периметра. Города. Вдоль окраин города шел экскаватор, оставлявший после себя глубокий, в человеческий рост, ров. По весенней грязи за ним шли добровольно-принудительные землекопы. Из вынутого грунта они формировали с внутренней стороны рва высокий вал. Лопатами и ручными трамбовками они ровняли и укрепляли получившийся вал, готовя город к возможной обороне. Оставшиеся работники разбирали ставшие ненужными железнодорожные пути.

К этому времени подоспели сообщения о результатах облета вертолетом окрестностей города по максимальному возможному радиусу. Никаких признаков деятельности человечества двадцать первого века. Вокруг лишь немногочисленные стойбища кочевников да небольшие крепости местных князьков. Ближайшие крепостицы русских – в сотне километров ближе к полярному Уралу. Основные поселения русских на севере. Там же, где находилась резиденция знаменитого купеческого рода Строгановых, в тот период почти самовластных владык русского Урала. Ничего не дало и недельное прослушивание эфира мощными радиостанциями, имевшимися на радиоузле и у военных. Один лишь треск гроз. После этого стало окончательно ясно, что попаданцы перенеслись из двадцать первого века одни.

Соловьев пребывал в великолепном расположении духа, намеченные планы выполнялись и, если бы не упрямство районной администрации он был почти счастлив. На предложение объединить город с перенесенными вместе с ним остатками района, глава ее администрации ответил категорическим отказом. Идти в подчиненные к Соловьеву он не желали. И сельские депутаты и, их руководитель, понимали, что гайки будут закручиваться с еще большим усердием, чем в первое пришествие Соловьева во власть. Да и становиться из довольно значительных чиновников рядовыми гражданами, они не желали. Не помогло убедить несговорчивых районников даже отсутствие силового ресурса – районный отдел полиции предпочел подчиниться городу.

Прошло три дня и люди начали понемногу привыкать к мысли о том, что город перенесся в далекое прошлое. Алексей Семенович, или как его звали приятели и заслужившие уважения коллеги из районной полиции, Семеныч, натянул на тощие ноги старые спортивки и осторожно прошлепал босыми ногами мимо мирно сопящей во сне жены на кухню. Везет ей, подумал он, сегодня у нее выходной, а тут не свет не заря тащись на службу. Поверх сверкающей молочной белизной газовой плиты, совсем недавно купленной по настоянию супруги в кредит, красовалась пошарпанная, приобретенная как-то по случаю двухкомфорочная электроплитка. Он досадливо покосился на дорогую покупку, ставшую теперь лишним предметом мебели на кухне – газовая система третий день как пустовал. Похоже, что в ближайшем будущем газ так и не появится. Семеныч включил электрическую конфорку, выставил нагрев на шестерку. Чугунная сковородка легла сверху. Придется ждать пока старая плита накалится, времени пройдет уйма. Сокрушенно вздохнув, он поплелся на гигиенические процедуры.

Через полчаса он вышел из дома. На обшарпанной двери в подъезд белел бумажный лист с напечатанным ярко-алыми буквами объявлением «Просьба до двадцать пятого апреля получить в Жеке по адресу ул. Ленина 25 продовольственные талоны на семью. Для получения талонов иметь с собой паспорт. Внимание! По распоряжению администрации города, продажа продовольствия без талонов с двадцать шестого апреля проводиться не будет!» Так – непроизвольно вздохнул Семеныч, – дожились, снова талоны как в конце 80-х. Умом он понимал, что в их положении это неизбежно, но сама мысль о талонах ему претила. Еще раз внимательно перечитав объявление, он покачал головой. «Надо не забыть позвонить моей клуше. Когда проснется, пусть сходит, получит талоны, где лежат паспорта, она в курсе. А то останемся как обычно на бобах. С тем дурдомом, который сейчас творится в отделе, еще не известно, когда вернусь с работы.» Алексей Семенович почти двадцать лет отдал службе в районной полиции, из них почти восемь участковым уполномоченным, так что о порядках в родном ведомстве знал все или почти все.

Солнце еще невысоко поднялось над горизонтом, но жарило не по-апрельски. Палящие лучи успели почти полностью расправиться с наследием зимы. Лишь в тени многоэтажек еще скрывались, потихоньку истекая талой водой, покрытые грязью и мусором сугробы. Теплый ветер без устали размахивал голыми ветвями деревьев, приносил запах сырости и весны. Раннее утро, улицы пустынны, лишь кое-где торопятся озабоченные чем-то прохожие, да вдали промелькнул вооруженный автоматами полицейский патруль. До отдела километра два, идти всего минут двадцать, так что Семеныч не стал дожидаться автобуса. Тем более что по нынешним временам отсутствия в продаже горючего, городские автобусы ходили по маршрутам гораздо реже и набитые людьми словно селедками в бочке. Удовольствие ниже среднего.