Попаданцы. В княжеской дружине
Шрифт:
– Зачем держала?
– Я не девка блудливая, чтобы мне было соромно понести от собственного мужа. Челядь уже шепчется за спиной, что князь женился на бесплодной.
– Люба моя, я очень боюсь тебя потерять, потому берёгся, ты годами-то ещё малая.
– Для того я и шла под венец, чтоб детей рожать, а от тебя любый мой, мне токмо в радость понести.
Однажды натешившись, они лежали, обнявшись, она прошептала:
– Любый - я непраздна…
До него не сразу дошёл смысл сказанного, и он промолчал. Дарёна вроде обиделась, а потом князь поплатился за своё невнимание к супруге, получив удар кулачком по рёбрам.
– Эй, князь, ты чё не радый? – возмутилась княгиня и оперевшись на локоть нависла над ним.
– Люба моя, ты о чём молвишь, я не понял?
– Говорю, понесла я! – крикнула она ему прямо в ухо.
– О, Господи! Люба моя! Иди ко мне, – Радослав обнял Дарёну, одарил её жарким поцелуем, зарылся носом в её густые рыжие волосы и блаженно закрыл глаза.
«Скоро уже!» – подумал Радослав. Дарёна уже на последнем сроке.
Княгиня почувствовала тяжесть внизу живота. Её отвели в ложницу и уложили в постель. Её горничная вбежала в народную палату.
– Князь! Там у княгини началось.
– Где лечец?! – закричал Радослав.
– Лечец в ложнице около княгини, токмо он молвит, что ничего сделать не может.
В несколько шагов Радослав взлетел по лестнице и ворвался в ложницу к супруге. Шторы были задернуты, в комнате горели свечи. Метнувшись к постели, князь с ужасом взглянул на Дарёну. Лицо её было бледное, пальцы судорожно сжимали простыню, на верхней губе выступили капельки пота.
– Где этот проклятый лечец? – резко спросил Радослав горничную.
Даже от его резкого голоса, Дарёна не пошевелилась. «Пресвятая Богородица, неужли она примёрла?!» – подумал князь, наклонился и приложил ухо к груди. Сердце билось слабо, но ровно.
– Где лечец? – повторил он громким шёпотом, обернулся и огляделся кругом.
– Здесь я, княже, – раздался голос из угла ложницы.
Вперёд выступил высокий седой старик. Радослав враждебно посмотрел на него.
– Чё происходит? – едва сдерживая гнев, прошипел он.
Бедняга лечец не знал, куда деваться от страха. Ну, как сказать князю правду? Как сказать, что ребенок слишком крупный, и бедняжка едва ли сможет разродиться?
– Пошто молчишь? – торопил его с ответом Радослав.
Собравшись с духом, он описал создавшееся положение: в лучшем случае удастся спасти ребенка, большего он гарантировать не может.
– Быстро повитуху сюда! – приказал князь, обернувшись к горничной княгини, – бегом!!
Вскоре привезли повитуху, пожилую, степенную матрону. Её тёмно-серые глаза были ясны, густые широкие брови хмурились, длинный тонкий нос заострялся, нависая хищным орлиным клювом, лоб бороздили глубокие морщины. Она вымыла руки, подошла к Дарёне и, осмотрев княгиню, сказала прямо:
– Слаба больно, княгинюшка, а ребёнок крупный, но я попытаюсь ей помочь.
Дарёна лежала в глубоком забытьи, а когда приходила в себя, слышала чей-то приглушённый шёпот и горестные вздохи слуг. Боль то утихала ненадолго, то снова окутывала её, раздирала на части. Она цеплялась за простыни, извивалась, корчилась и кричала.
– Радослав! – закричала она.
– Я здесь, люба моя, – ответил он через силу, и Дарёна, с трудом открыв глаза, увидела его лицо, его глаза, смотревшие на неё с тоской и любовью, попыталась протянуть к нему руку, но не было сил даже пошевелить пальцем.
А князь стоял возле её ложа, повторяя про себя: «Господи, помоги ей! Господи и все святые, помогите ей!» Погруженный в безмерное отчаяние, он вышел из ложницы и остался стоять за дверью, не в силах выносить мук Дарёны. Когда князь совсем измученный переживанием за свою супругу уже еле держался на ногах, в дверях показалась повитуха.
– С великой радостью тебя, княже, Радослав Изборович! Княгинюшка разрешилась от бремени славным сыном. С наследником тебя, князь!
– Как себя чувствует княгиня? Она будет жить? – тревожно спросил он повитуху, боясь услышать ответ.
– Да, княже, она молода, всё будет хорошо.
Он стремительно вошёл в ложницу, подошёл к постели, где возлежала мать с младенцем, подхватил на руки сына и возвестил:
– Люди!! Этой мой сын, Светозар! – склонился к Дарёне и поцеловал её в лоб, – спасибо тебе за сына, люба моя!
Радослав держал сына, боясь раздавить кроху. Чувства, которые обуревали его сейчас, словами передать было невозможно. Внезапно ребенок сморщил личико и закричал. Князь растерянно посмотрел на него и начал качать. Дарёна, глядя на мужа и сына улыбалась и счастьем светились её глаза.
– Дай мне его! – услышал князь.
Радослав подошёл и протянул ей сына.
На третий день Дарёна уже вставала, носила сына на руках, напевая ему что-то потихоньку. Она уже знала, что князь должен бежать с дружиной в Новгород. Ей не хотелось его отпускать, но делать нечего, он на службе и обязан подчиниться приказу.
Вскоре провожали дружину в Новгород не только родные, но пришли проводить и совсем незнакомые люди. Дарёна вышла за ворота с сыном, протянула Светозара Радославича князю, он приложился к лобику сына, поцеловал жену и вскочил в седло. Оглядываться не стал, чтобы не рвать разлукой своё сердце.
Глава 3
– Ну, блин, приколисты, – сплюнул с досады Иван, – точно, вредно пить из мелкой посуды. Пил бы из Тимохиного ковшика, спал бы сейчас в казарме сном праведника.
Они проводили взглядом странный отряд с надетыми на головы капюшонами чёрных плащей и, когда те скрылись за деревьями, Иван достал сухпаёк и стал его медленно жевать, запивая водой из фляжки. Василий жевал тоже медленно, но не потому, что был не голоден, а чтобы растянуть удовольствие. Но, как не растягивай, а сухпаёк закончился. Василий попил водички, достал сигареты и закурил, а Иван с удовольствием растянулся на траве, закрыл глаза и задумался. Он ни разу в своей недолгой жизни не попадал в такие ситуации, когда не видел выхода, и теперь ему не приходило в голову ни одной дельной мысли, что делать и как выбраться отсюда. А самое главное, возникло ожидание чего-то необычного и, даже, страшного. Теперь им придётся блуждать по чужим лесам, полным неожиданностей. Он лежал и напряжённо вслушивался, но ничего, кроме привычных лесных звуков не было слышно. Через некоторое время, уже засыпая, он услышал голос Василия: