Попаданец на гражданской. Гепталогия
Шрифт:
«Ну что ж, буду бурятами командовать. Начну с того, чем в семнадцатом занимался». — Григорий Михайлович вспомнил, как тогда он, еще подъесаул, получил мандат от самого Керенского и отправился формировать в Забайкалье бурят-монгольский конный полк. Сейчас предстоит укомплектовать за полгода конную бригаду, что, конечно, намного сложнее. Но и он уже войсковой старшина, даже генералом побывал. Последнее предложение Арчегова его устраивало полностью, и атаман решил его принять.
Но прежде чем сесть за написание ответов Вологодскому и военному министру, Григорий Михайлович тяжело поднялся из-за стола и пошел к заветному шкафчику,
Даурия
Теперь Иржи Колер не сомневался, что он выберется из поганой Сибири, чтоб ей пусто было. «Братушки» здесь нашли «союзников» на свою голову. Имя им — грабители и предатели, в самый тяжкий момент в спину нанесли удар ножом. Недаром генерал Сыровы говорит, что русским доверять никогда нельзя, они как волки, сколько ни корми, а берегись, в любую секунду на тебя и набросятся, в клочья рвать будут.
Иржи посмотрел в окошко и, уловив в нем свое отражение, скривился. Казачья шашка вкось прошлась по лицу, стесав часть предплечья. А потом и лицу досталось — клинок отрубил кончик носа. И что теперь делать — Марта сразу губки скривит, за такого красавца замуж выходить категорически откажется. Хорошо, что живым остался, лампасник мог и насмерть зарубить.
Но выполз из лап смерти лихой капрал, хотя и ехал сейчас в лазарете. Вагон пусть и третьеклассный, но с туалетом и кухонькой. Сестры милосердия все русские, но многие замужем за чехами, очень внимательны и заботливы, и руки ласковые. Перевязку так делают, что боли почти нет, хоть бинты с кровью иной раз к ране присыхают.
Особенно старается миловидная девица Настена, младшая сестра жены надпоручника Глинки. Колер несколько раз заводил с ней разговоры, и она, вот чудо, охотно с ним беседовала. А сейчас Иржи подумал: ну ее, эту Марту, ему лучше на русской жениться, недаром о верности этих женщин столько рассказов ходят. Он бы так и сделал, но вот печаль — пока без сознания лежал, кто-то из своих же «братушек» поясок под исподним снял, и золото, что службой нелегкой добыто было, в руки мерзкого вора попало.
В один миг разорился Колер — теперь Марта его даже на порог не пустит, какая уж тут женитьба. Она кроны хорошо считать умеет, недаром ее толстяк отец пивную содержит. Отговорит ее, как пить дать, точно отговорит. Бедного зятя даже близко не подпустит.
А что его в Чехии ждет?! Рука плохо двигается, доктор уже предупредил, что так и будет, лечить на курортах придется. Так чтобы вылечить, деньги нужны, а в легионской кассе у него всего ничего, в поясе главное богатство зашито было. А пенсию маленькую назначат — инвалиды войны сейчас на каждом углу подачку слезно выпрашивают. Так и он будет дальше жить — с протянутой рукой…
Иржи, лежа на полке под колючим армейским одеялом, смотрел в окно на станционную жизнь. Хоть единственное развлечение осталось. Даурия его сильно удивила — русские держали ее в образцовом порядке. Но, может, все дело в этом безумном, что на монгольский халат нашил генеральские погоны. Утром одного офицера, как потом сказали сестры, заподозрив в пьянстве, прилюдно избил длинным посохом, в кровь, без жалости. Прямо под окнами чешских вагонов. Но, может, так и надо с ними, ведь без кнута они ничего не делают, великую русскую лень ничем не вылечишь.
Но чехов не трогал этот безумный генерал, немецкий барон к тому же. Может,
Но и сам Иржи видел, что легионеры за эти дни совсем другими стали — безобразий не чинили, ходили, как говорят русские, тише воды, ниже травы, за все платили. И дисциплину разом вспомнили, кому ж хочется у первой попавшейся кирпичной стенки холодным лежать. Без оружия против бронепоездов не повоюешь, а полсотни винтовок на эшелон не бог весть какая защита. Да и те сейчас забирают, на станции в подводы укладывают, а иначе в сопредельный Китай не пропустят.
Иржи посмотрел в окно, опытным глазом определив позиции пулеметов в окнах краснокирпичной казармы. Да и пушку было видно, ее хищный ствол уставился на эшелон. И так везде, глаз не спускают с чешских эшелонов, только повода ждут. Мало того что ограбили, как тати зловредные, так еще убить желают! А ведь мы за них кровь лили!
Капрал тяжело вздохнул — ему, как и всем чехам, было очень жаль отобранного русскими имущества. Три четверти вагонов забрали, в оставшиеся эшелоны забили чехов как сельдей в бочку, в теплушках вместо четырех по двадцать легионеров теперь ехали, а много ли в такой тесноте другого добра вывезешь. Даже на крышу не приспособишь — на первой же станции русские отберут. Потому что не по договоренности!
Ничего, завтра эшелон будет уже на станции Маньчжурия, это уже Китай, станет намного легче. А потом колеса постучат до самого Владивостока, там их ждет океанский пароход, который и увезет его в милую сердцу Моравию. Хорошо, что отец виноградник сохранил, будет там первое время работать. Да и поле у них большое, акров пять — всю семью кормило. Иржи — старший сын, и две младшие сестры, отец и мать. Ничего, с голоду не умрут!
— Ты чего грустишь, Иржи? Невесту вспоминаешь, что ждет тебя на родине?! — Настена заглянула в отсек, прижимая к груди стопку чистого белья. Если поезд стоял на станции больше суток, то комендант сразу договаривался с местными жителями о стирке, давая мыло, — и им приработок немалый, и грязь со вшами легионерам не грозит.
— Нет у меня невесты, — грустно отозвался Иржи. — Да и не будет, наверное. Я ж почти безрукий, а кому такой муж нужен?
— Рука для мужа не главное, есть и нужнее, — сестра зашла в отсек, положила белье и присела рядом, касаясь бедром его согнутой в колене ноги. Иржи будто током ударило, и он покраснел.
— Найдешь себе девушку, — Настена будто и не заметила, что вогнала капрала в краску. — Парень ты видный, полюбят еще.
— Кому я нужен?! И денег у меня уже нет. Сама знаешь, что поясок мой тю-тю сделал. — Иржи заскрипел зубами от горечи. — А без них на что семью содержать?! Разве женщины бедных любят?
— Дурак ты, Иржи. — Девушка положила на губы солдата свою теплую ладошку. — Ты хороший парень, и у тебя будет жена!
— Когда?! — усмехнулся капрал.
— Хоть завтра, ты мне только предложение сделай да батюшку найди для венчания, — Настена посмотрела ему прямо в глаза, и чех за секунду покрылся потом. Это не шутка, не утешение — с такими серьезными, пронзительными глазами делают самое настоящее предложение. Вот только роли поменялись — такое должен говорить мужчина, а не девушка.