Попаданец - учитель Сталина

Матвиенко Анатолий Евгеньевич

– Ох, Машка. Что за "понеже" да "радеем" - с трудом тебя понимаю.

– Учись. Убо вглубь веков двигаем, навстречь Рождеству Христову. Там "чмоки-чмоки" и "пичальку" не розумеют. Слушай разговоры людские. А с германским наречием как, шпрехаешь?

– Найн. Шнапс, либер фройлян, данке, зер гут, дас ист фантастиш. Алес.

– Не густо. Но не кручинься. Освоишь.

Полковник Пауль Бурхард Пестель, для удобозвучания отрекомендовавшийся Павлом Ивановичем, пребывал в добром здравии и на свободе в упомянутом малороссийском Тульчине. Новость о победе восстания

и смерти Николая он принял как самый лучший подарок на Рождество. Декабрист живо трепался с молодым поручиком на дикой смеси немецкого и архаичного русского языка, несколько более старомодного, нежели обычного в 1825 году. Он счёл, что торжественность старославянских выражений придаёт его словам некую особую пышность. Оттого Шура понимал их через слово, а Машка попозже пересказывала суть.

Отметив Рождество и Новый Год, Пестель поручил полк заместителю и вместе с попаданцами поспешил в Петербург. Снова заснеженная дорога неторопливо заскрипела под полозьями. Карманов больше помалкивал. Машка, оказавшаяся в роли кандидата скорее не в вожди, а на должность рейхсминистра пропаганды, увлечённо обговорила с Паулем Бурхардом тактику захвата власти в Санкт-Петербурге и последовательность реформ, упорно продвигая опыт государственного строительства Третьего Рейха.

– Мой фюрер!
– вещала она.
– Перво-наперво нужно запретить французский язык. Высший свет лопочет исключительно на нём, а это крайне непатриотично после наполеоновских войн.

– Я-я, натюрлих, - горячо согласился Пестель, во французском такой же ноль, как и попаданцы.

– Нужно двигаться к славным корням! К Петру Великому.

– Он же Романов! Нихт самодержавие, - скривился будущий диктатор.

– Покойник не страшен. Зато шпрехал по-немецки, и его обзывали "мин херц". Город в честь своего святого обозвал не Петроград, а Петербург.

– Я-я. Гут, - успокоился Пестель.
– Элита не примет русский язык. Объявим главным государственным дойч. Сиречь пруссаки говорят на нашем языке, а не мы - на германском. Ха-ха!

Полковник хохотнул, Гитлер с Кармановым слегка поддержали.

– Барон Штейнгель сделал самое главное, - вдохновенно врала Машка, вспоминая 1942 год и свой звёздный час. Она всерьёз решила использовать в России нацистский опыт.
– Застрелил императора и открыл дорогу революции.

Шура важно кивнул.

– Обратите внимание, господин полковник. Среди участников восстания почти нет германцев. Из Северного Общества - барон Штейнгель да браться Кюхельбекеры, а в армии чуть ли не четверть офицеров - немцы.

– А вы, поручик?

– Корнями из Гельсингфорса, но есть прусская кровь. Стало быть, видим, что выходцы из германских земель меньше склонны поддерживать бунтовщиков, нежели русские. Я предлагаю, мой фюрер, сделать ставку на германцев.

Пестель насупился.

– Александр Николаевич, что же - Россией немцы будут править?

Машка не сразу сориентировалась, что Александр Николаевич - это она. В прошлом, которое теперь будущее, столько легенд пришлось поменять, а с ними имена. Порой забываешь, как звучит твое нынешнее прозвище.

–

Да и раньше правили. Императоры сплошь на немках женились. Только Романовы плохо справились. Пришло время Пестелей.

– Найн, - слабо засопротивлялся полковник.
– Я ест будущий выборный лидер.

– Что же мешает гарантировать будущую выборную лидерность вашему наследнику?

– Гут!

В таком же ключе они обсудили конституцию, устройство полиции, государственно-территориальное устройство, сословную иерархию, еврейский вопрос и прочие большие и малые проблемы. Сведенья о том, что происходит в столице, доносились до путешественников весьма рвано. Однако предвиденье, что авторы государственного переворота перессорятся и попробуют найти объединяющую твёрдую десницу, начало сбываться.

Питер встретил троицу запустением и попытками неких тёмных личностей ограбить экипаж. В магазине "парабеллума" количество патронов на пару уменьшилось, после чего кони вынесли путешественников к самому Зимнему дворцу.

– Идём, мой фюрер! Вас ждут великие дела!
– Машка выпрыгнула первой и помогла выбраться из экипажа родоначальнику новой династии.

Несмотря на видимость охраны у парадного крыльца, новоприбывшие настолько легко прошли в зал заседаний Временного правительства, что, будь у Карманова запасной магазин к пистолету, он смог бы снова осуществить государственный переворот. Явно после путча и рождественского расслабления никто не сподобился стиснуть новых вождей за выю.

К сожалению, праздники имеют свойство заканчиваться, даже длинные рождественские. Декабристы решили, наконец, порулить страной. К появлению Пестеля они обнаружили, что несутся незнамо куда без кормила и без ветрил, бестолково толпясь на шканцах и решительно не понимая, что предпринять.

– Павел Иванович, дражайший вы мой!
– рыдал вслух Никита Михайлович Муравьёв.
– Для порядку Конституция нужна, её обсудили, утвердили всем миром. Не работает!

Гитлер стащила со стола исписанные листики муравьёвского творчества.

– Ага. Конституционная монархия, федеральное устройство из тринадцати держав, то бишь республик, Народное вече, Верховная дума и Палаты представителей народных. Землю у крестьян отобрать подчистую, оставить лишь дом и огород... Грабители... Так, столицу перенести в Нижний Новгород, славный сопротивлением польским оккупантам. Сиречь польская опасность - наиглавнейшая.
– Она обернулась к творцу Конституции.
– Ладно с переездом. Только кого, Никита Михайлович, императором назначить?

– В том-то и беда, - сокрушённо промямлил Муравьёв.
– Гражданин Каховский как увидел, что Владимир Иоганович Николая Романова застрелил, впал в неистовство и порешил императорское семейство. Фрейлин, поваров, кошек и дворцовых трубочистов не пожалел!

– Кошек-то за что?
– ахнула Гитлер, по-женски обожавшая пушистиков, и нарвалась на осуждающий взгляд Шуры-Штейнгеля, мол, а трубочистов получается - за дело?

– Кровопийцов - долой!
– гаркнул Каховский, и все присутствующие втянули головы в плечи, не считая смелого Пестеля.