Попаданец - учитель Сталина
Шрифт:
– Царь выделил три дня на приведение канонерки в порядок и пробные стрельбы. Там, глядишь, Маркизова лужа замёрзнет до марта, за зиму что-нибудь придумаю.
– Как паровая машина работает?
– невинно поинтересовался Карманов.
– Частично.
– То есть?
– Топка горит, дым идёт, вода кипит... Но винт не крутится. За всем нужен глаз да глаз. Надо было в Архангельске сидеть, самому следить. Но одному не разорваться! Прогрессорство, дела финансовые требуют присутствия подле Петра.
Винт не начал вращаться ни на завтра, ни в день демонстрации
– Теперь самое любопытное, - шепнул Карманов верной спутнице из Третьего Рейха.
– Ежели начнёт палить одиночными, куда ни шло. Но ежели всеми...
– А в чём разница?
– В нагрузке на корпус от одновременной отдачи. Слышала слово такое - "Дредноут"? Так назывался британский линкор начала ХХ века. На нём впервые все орудия сделали одного и довольно большого калибра, установили их в башнях. Когда "Дредноут" давал залп, заклёпки вылетали. Так он - стальной, и опыт у корабелов был ого какой. Здесь знают только железо не очень хорошего качества, которого не хватило на весь набор. Шпангоуты, это... как бы объяснить. Для простоты - поперечные рёбра жёсткости. Они деревянные, как и бимсы - брусы под палубой. Ладно, смотрим.
Желая исправить впечатление от гибели трёх четвертей флота в первом же бою, граф приказал палить восемью орудиями сразу. Оттого четыре ствола одного борта повернулись и нацелились на шхуну. Башни противоположного борта тоже повернулись, подняв стволы чуть выше, чтобы не задеть орудийные установки.
– Отчего граф здесь, а не на канонерке?
– удивилась Маша.
– Не самоубийца же он.
– Ежели что, около государя может оказаться опаснее.
Правы оказались оба. В тот день безопасное место для Архангельского сыскалось бы не ближе тысячи вёрст от столицы.
Часто пишут - корабль окутался дымом залпа. Это верно, но не совсем. От яркой вспышки у орудийных стволов до заполнения пространства клубами дыма проходит около секунды, и за короткое время может произойти нечто интересное. Все четыре башни дружно отделились, взлетели в воздух вместе с кусками палубного настила и набора корпуса. Они красиво перевернулись и хлопнулись в воду метрах в тридцати-сорока от канонерки, а её обезглавленное туловище поглотило дымом. Когда он рассеялся, на поверхности даже обломков не плавало - железо всё утянуло вниз. О гордости флота напомнила лишь одинокая стеньга, косо торчащая из воды на пару саженей. В обречённую мишень не попал ни единый снаряд.
Государь первым пришёл в себя.
– Выпороть шельму! Заковать в железа и в крепость
– Благородного?!
– ахнул кто-то из свиты.
– Лишаю мерзавца титулов и имущества. Отныне - холоп, смерд! Где ты, Алексашка?
– Здесь, мин херц.
– Отправь в Архангельск людей верных, служивых. Пусть вызнают всё про его злодейства, куда тать постылый казённое золото сховал.
Высокая комиссия вернулась к весне. Автор промышленной революции, не понимающий различий между мощностью и работой, наворотил там... Короче, мама не горюй.
Между Архангельском и верфью пролегла железнодорожная ветка из рельс худого качества. Но и они не развалились под весом состава, ибо паровоз не осилил стронуть с места себя самого. Всё, о чём бывший граф рассказал попаданцам, оказалось правдой... почти. То есть оно строилось, а иногда даже работало... почти.
– А россказни твои о войне с турками, штурме Царьграда - тоже брехня шелудивого пса?
– Отнюдь, государь. Чистая правда... почти.
На следующий день Карманов и Сушкина проводили Беню в последний путь. Равелин Петропавловской крепости, в котором в привычной версии истории казнили декабристов и прочих известных персон, а может и другой, не украсился виселицами. Попаданцы с ужасом увидели девять вкопанных в землю заострённых сверху колов. Плачущего и брыкающегося Архангельского петровские гвардейцы в заношенных мундирах потащили к крайнему, попутно награждая тумаками, покуда тот способен чувствовать боль. Раздался треск протыкаемых штанов, вскоре стих вопль, отразившийся от тёмных каменных стен.
– Отчего ж колов девять?
– вежливо поинтересовалась Мария, стараясь скрыть дрожь.
Пётр услышал и снизошёл до ответа.
– Так всем нехристям-попаданцам разом. Шестеро - для охальников, что с ди-ри-жа-бо-лем.
Шура быстро посчитал, что остаётся два свободных осиновых дрына. Их с Машкой как раз двое. Неприятное совпадение!
– Милостивый государь! Всё поправить можно. Я вам про Полтаву расскажу, новые пушки, машины...
– Доколи Руси с шельмами заморскими маяться! Днесь пора пришла урок вам преподать. На кол их!
Те же гвардейцы бросились исполнять царское веление. Шура вспомнил Ctrl-пробел и прочие подлые удары из набора НКВД, вырубив их, но на голову опустился приклад от фузеи, против которого весь опыт СМЕРШ бессилен. Почувствовав, что приходит в себя, а пятая точка устраивается далеко не на самом удобном насесте, смертник услышал, как его коллега по странствиям орёт: я женщина!
При этих словах герр Питер наказал солдатам не перепутать, как именно её на кол насаживать, и засмеялся мерзким державным смехом.
Глава шестнадцатая. Татарские братья.
Давно забытое ощущение рестарта, словно в компьютерной игре, вытолкнуло Шуру в следующую реальность. Воспоминания об острой палке, похотливо вонзённой в отверстие, обычно весьма оберегаемое гетеросексуальными мужчинами, горячи и неприятны. Но вроде не болит ничего, даже лёгкого жжения не осталось.