Попаданец в себя, 1963 год
Шрифт:
Я выпрямился на стуле, привстал, вынул руку из под стола и сказал хладнокровно:
– Вы, сявки гнилые, немного стрелы попутали. Вам пора на легавый шнифт падать, за тухлый базар. Если вы, конечно, по понятиям живете?
Браунинг весело смотрел им в лицо. Я смотрел тоже весело. Фраза была построена грамотно и с хорошим подтекстом. Любой фраер считает, будто живет по понятиям. Следовало усилить эффект, поэтому я встал в полный рост и хладнокровно выстрелил в угол комнаты. Мне было хорошо. Последние клочки бичевской приниженности отрывались от души и грязными лоскутками падали на истертый палас. Все же, подумалось мне с необычайной ясностью, надо
– Эй, земляк. Что передать этим? Ну, ты сам понимаешь… – Шкафы уже устояли у выхода. Они перестали быть шкафами, теперь это были просто молодые, невежественные люди, подкачавшие мышцы, но забывшие про мозг. Они были растерянными и эта растерянность для них была привычной. Только в обыденной жизни они все время маскировали ее наглостью.
– Ничего. – Я засунул пистолет обратно за пояс, глотнул пивка и, закуривая, перешел на диван, где развалился вальяжно, не отрывая праую пуку от рукоятки браунинга. – На вас не обижаюсь, вам просто не объяснили, к кому идете, что у этого человека свое личное кладбище имеется.
В прошлой жизни с ворами у меня в зонах всегда были дружественные отношения. Я им помогал с касатками (кассационными жалобами), с письмами заочницам. Они меня оберегали от беспредельщиков, которых и на зонах хватает. А по воровскому сленгу я даже курсовую написал одному охраннику. Я подрабатывал в заключении и тем, что писал ментам-заочникам юрфаков курсовые и дипломные работы. Это лучше, чем вкалывать на лесоповале.
Почему же так долго нет моих пацанов? Я их за выпивкой послал, а не за смертью. Я допил пиво, пописал и направился в буфет. Чувствовал я себя довольно бодро, наверное несколько стрессов этих суток порядочно встряхнули организм и насытили его активными реагентами. Но выпить все равно хотелось.
Гостиница жила вечерней второразрядной жизнью. Из номеров доносились взвизгивания и вскрикивания разных тональностей. Многие звуки имели выраженный восточный акцент. Мне навстречу попадались плохие парни в непременных фуражках-аэродромного типа. Их сопровождали полупьяные соплячки с раскраской лиц по стандартам вымершего племени людоедов мумба-юмба. Дом колхозников, в котором нет колхозников, зато много спекулянтов с юга – это по советски.
В буфете играла музыка. Единственным достоинством этой музыки был уровень децибел. Эта музыка была бы уместна при загоне на носорогов. Но она добросовестно заглушала кваканье сидящих за столиком человекообразных. Пацаны мои находились тут же. Они важно восседали за угловым столом в компании какого-то толстяка, отличавшегося от основной массы тем, что на нем был полностью спортивный костюм. Без блейзера. Поганец Витек отчаянно кокетничал. Вася старательно учился приемам обольщения. Толстяк истекал жирным потом и подливал в бокалы мальчишек какое-то вино. Меня они не видели.
Первым желанием было подойти и надавать им по шеям, но мелькнула некая мысль, я ее поймал за махонький хвостик и решил обсосать на досуге. Поэтому я подошел к стойке, купил большую бутылку “Абсолюта”, три пива, тарелку с солеными огурцами.
Мне еще требовалась аптека. Аптечный пункт был на другом этаже и к счастью еще работал. Я купил димедрол, в это время его еще продавали без рецепта, и ноотропил – специфический препарат, который помогает восстановить функции мозга после таких событий, как гипоксия, инсульты и отравления. Не является психостимулятором и не оказывает седативного действия. Этих препаратов мне, в принципе, могло хватить для выхода из запоя.
По прошлой жизни я алкоголик со стажем. Многократно лечился, испробовал все официальные методики от кодирования до вшивания. Все зря! В конце концов я разработал собственную методику выхода из похмелья, говоря на медицинском языке, – купирование состояния абстиненции. В вопросах алкоголизма я уверенно могу считать себя профессионалом; давно хочу написать книгу: “Русское похмелье”, где поделюсь собственным опытом и рациональными методиками. Которые, кстати, были хорошо известны нашим предкам. Тот же глицин или аминоуксусная кислота еще не изобретен, но есть в армянском хаше и в любом заливном, студне.
Но что делать, если глицин не купить в аптеке? Рекомендации просты, как все гениальное. Обычный пищевой желатин, имеющийся в арсенале любой хозяйки, содержит до 20 % глицина, в 100 граммах желатина находится около 20 граммов этого эликсира. Надо лишь приготовить заливное из рыбы или свинины.
Таким образом, это совершенно русское блюдо, испокон веков подававшееся под закуску к любому столу среднего достатка, заключает в себе не менее 4.5 граммов драгоценного глицина (с учетом богатого рыбного белка в 1.2–1.5 раза больше) – блестящая иллюстрация проявления отечественного алкогольного стереотипа как неосознанного инстинкта самосохранения нации.
Я вернулся в номер, приглушил звук репродуктора, снял неприятно пахнущие брюки, убрал пистолет в сумку, поставив его на предохранитель, выпил сразу полстакана водки с тремя таблетками ноотропила и двумя анальгина.
Мне надо было и успокоиться, и обезболить живот, и сосуды расширить для продуктивного мышления. Та мыслишка сводилась к простой истине – меня могли вычислить через Витька. И вообще, этот Витек – темная лошадка. То, что он иногда ночует на бичхатах, не исключает его работу осведомителем. Чьим – не существенно; я не знаю же, какие силы представляют заказчики? А стукач такой удобен и властям, и уголовникам. Незаметен, вхож в разные слои общества. Удобней, даже, чем обычная проститутка (из которых, между прочим, каждая вторая постукивает). Да и возраст его мне известен с его же слов. Может он и старше, этот тип людей возраста не имеет.
Проверить версию было несложно, но сперва надо было кое-что предпринять.
Глава 6
…Поэтому я зарядился “Абсолютом”, спустился к администраторше, купив по дороге коробку дорогих конфет, в пять минут договорился с ней о переезде в другой номер (люкс, на самом верхнем этаже), который она оформила на несуществующую фамилию, доплатил за неделю и за старый номер, он оставался за мной, и за новый, куда и перенес часть имущества.
Теперь следовало дождаться мальчишек и навешать им лапшу на уши. Я налил себе водки и, поставив стакан рядом, развалился в кресле, уставившись в телевизор (да – люкс, «Рекорд»).
С ящиком у меня отношения сложные. Когда был богатым, смотрел только видик. Но он еще не изобретен. И вот, впервые за последнее время, я мог смотреть телевизор со всеми удобствами, щелкая все ЧЕТЫРЕ программы, из которой сразу отключил учебную Кто же так уныло ведет уроки в эфире!
Советское обилие московских каналов. С водочкой и сигаретой. И буквально через полчаса у меня появилось странное чувство брезгливости.