Попаданец в себя, 1970 год
Шрифт:
Собственно, Дымшиц пришел слова переписать, понравилось ему. А разговор вон как удачно повернулся. Правда, пришлось и мне пооткровенничать, признать, как в сексоты вербовали, объяснить, что в опале и шторм вскоре и сюда докатится из Москвы.
Не успел Дымшиц уйти, как на пороге возник Михайлов.
– Я вижу, вы уже наладили контакт с главой преступников…
– А что, презумпцию невиновности уже отменили? – нахально спросил я.
А потом рассказал, что я отговорил ребят от совершения преступления.
И так и не понял, рассержен милиционер или озадачен. По крайней мере ушел он сразу и не попрощавшись. Может подумал, что я Москвой
Я собрался все же подняться в бар, но в дверь опять постучали. Ей-бо, у меня сегодня большой прием.
– Кто там?
– May I come in? (Можно войти).
Англичанина леший принес, собкора Daily Express («Дейли экспресс»), старейшего британского таблоида [5] . Хочет моего «Альбатроса» напечатать и просит перевести на английский. Еще вчера утром я бы отказал, опасно советскому человеку не то что печататься за рубежом, но даже и разговаривать с журналистами оттуда. А сегодня – наплевать. И переведу, и еще пару стихов добавлю в таком же духе. Есть у меня про необходимость носить маску, чтоб не посадили. Есть и про квадраты бытия, в которых нынче пребываю я. Там и про плац, где каждый день подсчитывают нас, и про страны, мертвеющий квадрат, где каждый в чем-то виноват…
5
Таблоид (англ. tabloid) – газета, характеризующаяся определённым типом вёрстки, удобным для чтения в автобусе, например, и еще некоторыми особенностями для удобства быстрого просмотра.
Пообещал через пару дней подготовить подборку на английском, попрощался. Не успел выпроводить – стук.
На сей раз оказался дежурный комитетчик. По гостинице дежурный. Гостиница, небось, с иностранцами, а за ними глаз да глаз нужен!
Глава 20
Комитетчика звали Петр Петрович. Его интересовало содержание стихотворения, которое я на французском читал. Ну не знает Петр Петрович французского. Английский знает, немецкий знает, а вот французский не выучил.
– Это очень интересного поэта я читал, – говорю. – Революционного поэта. Загубленного военной кликой загнивающего запада. Немного иронизирую, но в чем-то прав. Жан-Пьер Дюпре с 15 лет писал стихи. В 1950 вышла первая книга его стихов. С 1953 полностью посвятил себя скульптуре, оставив поэзию. За выходку в знак протеста против Алжирской войны (он помочился на могилу Неизвестного солдата) Дюпре был избит полицией, несколько месяцев находился в заключении, а затем в психиатрической лечебнице. Не только у нас иноверцев отдают на воспитание в психушку. Тайком вернулся к стихам. Отослав последнее из написанного покончил с собой 2 октября 1959. Ему было всего 29 лет.
Ну, а перевод простенький. У него стихи всегда простенькие, но за сердце берут, талант… А талант в психушке не сгноишь! – почему-то резко говорю, хотя именно этот комитетчик отнюдь не психиатр и не он отправлял Бродского, Цоя и других творческих ребят на «излечение». Да и с Цоем я переборщил, он сам туда полез, откосить от армии решил. А я вот не косил, отслужил честно почти четыре года, и не жалею!
Ах Пряжка – Пряжка! Особенно жалко Даниила Хармса, который, чтобы избежать расстрела, симулировал сумасшествие. Военный трибунал распорядился отправить Хармса на несколько месяцев в больницу на Пряжке, а затем в психбольницу тюремного типа «Кресты», где в феврале 1942 года он умер. Вот так в СССР убивали и убивают инакомыслящих! Меня, наверное, тоже убьют. Вот временной поток будет счастлив избавиться от помехи его течению!
– Да ладно, я Вам сейчас прочту свой перевод этого стихотворения. Оно про спичку:
Jeune allumette – Юная спичка Она была маленькой спичкой, Юной и стройной спичкой В красном платьице скромном. Но однажды она случайно Задела шершавую стенку И мигом вспыхнула ярко, И первому встречному щедро Она отдала своё пламя – Юная стройная спичка В красном платьице скромном (Теперь оно стало чёрным). Лежит она в куче пепла Среди обгоревших спичек, Брошенных, жалких, потухших. О, если бы принц заметил Юную, стройную спичку! Но у принца была зажигалка.Вот такое невинное стихотворение. Французское творчество весьма проказливо и много направлено на любовь.
Ушел старательный КГБешник, а я все же собрался в бар. После пива хотелось пожрать и еще пива. Или чего покрепче.
Но звонок телефона остановил меня и на этот раз. Звонила бывшая благоверная Галина Леонидовна. Сообщила что все документы переоформила, справку о разводе выслала заказным письмом на главпочтамт до востребования.
– Ты смотри там, поосторожней. Батюшка гневается, обещает тебе ноги выдернуть и спички вставить.
– Из-за развода?
– Нет, С Игорем Кио он уже смирился. Из-за того, что ты с должности уволился, куда он тебя для воспитания направил. Он теперь за тобой присматривать будет и если куда метишь повыше – не надо, он уже приказал должностей тебе в Ленинграде не давать.
– Спасибо, Галинка, ты хорошая.
– Да что уж там. Это ты меня прости, но сердцу не прикажешь. Может тебе денег надо, так я вышлю.
– Не надо, есть пока.
Я повесил трубку и решительно вышел из номера.
В баре сегодня подавали модный коктейль: мандариновый сок с ромом. В мае 1961 Фидель Кастро открыто провозгласил, что Куба пойдёт по социалистическому пути развития. Это резко изменило отношение руководства СССР к Кубе. На Остров отправились советские инженеры, военные специалисты и оружие, чтобы предотвратить повторение интервенции США. Поэтому у нас теперь есть мандарины и ром.
Бармен меня узнал и поприветствовал.
– Вам как обычно? – спросил.
– А как для меня обычно? – удивился я.