Попаданка для Наместника Смерти
Шрифт:
— Так, где она? — послышался писклявый голосок. — Где она? Куда она подевалась? Наверное, вылетела в окно! Да-да-да! В окно!
Я посмотрела краем глаза на разбитое окно, а потом на то, как шевелится половица, сдвигаясь в сторону, словно люк.
Из люка вылез маленький рыжий … хомяк. Он забавно почесал носик лапками, а потом осмотрелся по сторонам.
— Повыть что ли? — пожал он пушистыми плечами.
«Бойся хомяка!», — послышался голос в памяти. Так, погодите! Это все устроил… хомяк? Ладно! Сейчас и я ему устрою!
—
— Попался! — бросилась я на пол, хватая пушистое исчадье ада руку. — Ай!
Вообще-то, сказала немного иначе. Не совсем «Ай!».
— Ой! — укусивший меня хомяк был перехвачен двумя пальцами.
Хомяк тоже сказал вовсе не «ой».
— … а потом твой гниющий труп я вздерну на флюгере! — закончил хомяк свое «неловкое ой».
— А ну быстро успокоился! Я письмо принесла! — рявкнула я на него, стараясь держать от лица подальше.
— … да я своими руками намотаю твои кишки тебе на горло! — зловеще обещал хомяк. — Ты хоть знаешь, с кем ты имеешь дело? Я — ветеран двадцати обнимашек «Ути-пути, какой холесенький!», двух постирушек в стиральной машине, однажды я спал с бабушкой. Точнее под бабушкой. Она на меня легла, и я не мог выбраться! Забудь, иначе придется тебя убить, так же как и других!
У меня это вызвало дикое умиление.
— А ну быстро поставь меня на место! — рявкнул хомяк, пытаясь сражаться со мной в воздухе.
— Поставить на место? — усмехнулась я. — Слышишь ты, маленький волосатый опилкосер! Если ты немедленно не прекратишь свою хомячью истерику, я посажу тебя в аквариум и буду хоронить каждую осень, когда ты впадаешь в спячку!
Это было далеко не все, что узнал о себе хомяк. Где-то бежала воспитательница с бруском хозяйственного мыла, чтобы сделать меня интеллигентной барышней, не способной ответить в трамвае на неожиданное оскорбление!
— Ну я тебе покажу воздушный бой! — пискляво ревел хомяк.
— Главное, снаряды вовремя сбрось, истребитель! — усмехнулась я, глядя на пушистую попу. — Накрой ковер ковровой бомбардировкой!
— Ах ты! Вот тебе! Вот тебе! — вертелся хомяк, пока я терпеливо сидела на стуле, подложив свободную руку под щеку. — Мало тебе? Да! Ну как тебе хомячьи единоборства! Да!
— Прелесть-то какая, — усмехнулась я, ожидая, когда хомяка отпустит.
— … а это стиль «укушус»! — зловеще и очень многообещающе выдал хомяк, брыкаясь изо всех сил. Его глазки бусинки выглядели такими милыми. Да и сам он таким славным и пушистым до умиления.
— … а это стиль крадущаяся под покровом одеяла смерть»! — верещал хомяк. — Ну как тебе?
— Военный парад принимает генерал почтовых войск Марта Васильевна Цветкова, — усмехнулась я, видя, что хомяк уже выдыхается. — Полный кавалер ордена «Ну ты там скоро?», чуть похудевший кавалер ордена «Ты это прекращай!»… Ну как? Мир?
— Ты предлагаешь мне завоевать весь мир? — вспыхнули хомячьи глаза.
—
— Не буду! Ни слова! Ты… — хомяк прищурился. — Ты хоть знаешь, как я жил? О, это был ад! Нас было сначала трое. Я и два моих товарища. Я помню… Помню, как кто-то из наших заорал: «Воздушная тревога»! И появилась она! Рука! Огромная! «Вам какого? С пятнышком или рыженького!». Мы бежали, прятались в опилочные окопы. Но рука унесла двоих… А потом снова воздушная тревога! И снова рука! И так каждый раз. Мы несли колоссальные потери!
Я опустила хомяка, а тот уселся на стол.
— Ты когда-нибудь, — заглянул мне в глаза хомяк. — Рыла окопы из опилок? Нет? Это называется — война за выживание! Да, детка, хорошо, что ты этого не видела!
Он сидел на столе, вздыхая.
— А потом из соседней аквариумной дивизии к нам перебросили еще троих! Ту дивизию полностью разнесли. По домам! Они этого не заслужили… Ты бы видела. Они были намного пушистей нас! — выдохнул хомяк и поднял на меня глаза. — А потом пришли за нами! Это был страшный бой! Нас било о коробочку, пока нас везли… Мы не знали, куда нас везут!
Его голос был страшным и тихим. Это было настолько увлекательно, что я забыла обо всем.
— А потом… — хомяк заслонил лапкой глаза. — Помню яркий свет! Они пытали нас! Кормили до отвала, чтобы мы не могли убежать! Я сразу разгадал их хитрый план, но рядовой Толстопопик нет… Эх… Почтим память его…
— Может, вас просто любили? — спросила я, глядя на хомяка.
— Да? Любили?! — рявкнул хомяк. — Они пытали нас! Каждый день нас носили на допросы: «Ты любишь маму, Пухлер?». А ты молчишь. Из последних сил. «Любишь, да?», — спрашивают они. А потом тебя встречают товарищи, а ты им показываешь, что не сознался ни в чем!
— Может, действительно ты был кому-то дорог, раз тебе написали это письмо? Поверь, не каждому пишут письмо, — убеждала я, глядя в блестящие от слез хомячиные глаза.
— Однажды Толстопопик сказал: «Я так наелся, что посплю немного! Разбудите весной!». Зевнул и уснул. А потом… Потом его похоронили! Заживо! — утер глаза хомяк. — В коробке из-под ламочки! Тогда мы поняли, что они тут не шутки шутят. Пора бежать!
— Ну вас же кормили, любили, меняли опилки, водичку, — удивлялась я, глядя на страдания хомяка.
— А потом они решили, что мы должны размножаться… Они даже читали про размножение хомяков! Вслух! Мы с сержантом Бубончиком решили точно. Самое время бежать! Мы сбежали под покровом ночи. Прогрызли в шкафу дыру. Там много пушистого. Затеряться легко. А потом нас нашли… Сержанта Бубончика сразу вернули в карцер. А я сидел под прикрытием бабушки всю ночь! Пока она не заорала: «Уберите вашу крысу!». Сдала, старая! — погрозил кулаком хомяк. — А потом Сержант Бубончик пал смертью храбрых! Прямо на пол! Он сражался, как герой, но…