Попаданка для Наместника Смерти
Шрифт:
— Вам добра желали! — умилялась я, радуясь, что мне никогда не заводили хомяка.
— Добра? Я не знаю, где могила моего друга! — возмутился хомяк. — Его положили в коробку из-под Айфона и повезли хоронить… В автобусе кто-то вырвал коробку из рук и убежал с ней. А потом сбежал я! Я сбежал один! Выбежал из квартиры… За порогом меня ждала полосатая и усатая смерть! Потом темнота и вот я здесь!
— Так, погоди, о тебя сожрала кошка? А люди при чем? Они же о тебе заботились? — возмутилась я. — Даже … эм…
— Колеса? — дернулся хомяк, а взгляд у него стал сумасшедшим. — У тебя есть … колеса?!
— У меня нет колеса, — отпрянула я.
— Колеса, колеса, колесики… — трясся хомяк. — Знаешь, как ломает после них… Нет, не знаешь! И без них ломает!
— Может, я тебе колесо сделаю, а ты… Письмо послушаешь? — предложила я, прикидывая, из чего можно соорудить колесико. Может, посадить его в банку?
— Колеса… Да ради них я готов на все! Видала? Видала, что они со мной сделали? — трясся хомяк.
Я спустилась вниз и открыла шкаф. После недолгих поисков я нашла… банку… Обычную, но с крышкой.
— Представляю вам новые супер-колеса! Полный обзор! Свободное перемещение! Возможность соскочить в любой момент! — провела я презентацию банки.
— Это же… банка! — удивился хомяк. — О, нет! Как я раньше до такого не додумался!
Этот гигант инженерной мысли, сделавший дом с привидением не додумался просто залезть в банку?
Пока он катался по комнате, постанывая от наслаждения, я думала про бал. Не знаю почему, но эта мысль вызывала у меня прилив вдохновения.
— Ничего не выйдет, — пробурчал мерзкий голосок внутри. — Брось это гиблое дело!
— Как может получиться то, что бросили? — спросила я. — Бросили на полпути? Получиться может только то, что ты делаешь. А если ты ничего не делаешь, то и получаться нечему!
— Да-а-а, — стонал хомяк, лежа возле банки. — Ладно, читай! А я пока все поправлю! Мало ли, кто заглянет на огонек?
Я ходила за хомяком, и ждала, когда он согласится выслушать письмо. Оно было коротким от пятилетнего хозяина.
— «Дарагой Пухлер… Я скучаю па тибе! Сильна! Кагда ты умир я плакал. Многа. Миня вадили к доктару. Мама придложила купить другога хамика. Я незахотел. Я всегда буду помнить Пухлю…», — прочитала я, глядя на хомяка.
Глава двенадцатая. Потри мне спинку!
Глава двенадцатая. Потри мне спинку!
Мне кажется, что моими глазами на хомяка должна была взглянуть сама совесть.
— Это диверсия! — произнес хомяк, он уже сматывал какие-то катушки. Только сейчас я заметила тонкие нити, благодаря которым шевелятся шторы, ковры и все остальное.
— Происки врагов! — буркнул хомяк. — Но ничего…
Он спрыгнул со стола, открыл половицу, и там я увидела железный бидон.
— Ууууу! — зловеще повыл хомяк
— Ладно, я пойду, — заметила я, глядя на старания маленького Пухли.
— Если будут какие-то еще письма — неси! Только стучи восемь раз! Один короткий, два длинных, два коротких, один длинный и два коротких! Поняла? — послышался голос хомяка. Он ловко сбежал по перилам, спрыгнув на пол.
— Ничего! Не зря я генерал Пухля! — бурчал хомяк. — Я прошел много горячих точек! Чайник, кружку! Генерала я получил во вьетнамках! Лучше тебе знать, что там было! Я даже прошел Афганскую! Борзую! Так что меня голыми руками не возьмешь!
Я попрощалась и направилась в сторону двери.
Стоило мне выйти на улицу и пройти буквально два дома, как вдруг я увидела знакомого почтальона. Того самого, с которым однажды ночевали на письмах. Насколько я помню, ему осталось всего двадцать писем. Странно, но он был еще здесь!
— Давай поменяемся, — послышался голос. — Я тебе отправленные письма, а ты мне неотправленные. Сколько успею, столько разнесу…
— А разве так можно? — удивилась я, не веря своему счастью.
— Можно. Многие так делают, — послышался голос почтальона.
— Так, погодите… — насторожилась я, забывая о письмах. — Что-то случилось?
На меня подняли глаза, и я отшатнулась. Я увидела мертвый взгляд, человека, только что потерявшего смысл жизни.
— Что случилось? — встревожилась я, глядя на его пустую сумку с письмами. — Вам же оставалось двадцать писем?
— Когда ты спишь, тебе иногда снится мир живых, — едва слышно вздохнул почтальон, Я отвела его за руку к забору. — И вот, я услышал голос жены. Отчетливо. Она просила ее простить… Она уходит к другому… И забирает детей… Она подписала согласие на отключение меня от системы… И через час меня отключат… Так что какая разница, сколько писем я не разнесу! Двадцать и сто двадцать!
— Но вы можете попытаться! — настаивала я.
— Зачем? Моя семья была для меня смыслом жизни, — заметил почтальон, почему-то разглядывая свои ботинки.
— Я вас понимаю, но может, попытаетесь? — с надеждой спросила я. Конечно, предложение было заманчивым, но …
— Нет смысла, — усмехнулся почтальон.
— Лучший способ помочь себе справится с горем — помочь другим! — улыбнулась я. О, как я сказала! — Может, вам стоит попробовать поискать людей, потерявших семью вот так? Сколько из них нуждаются в добром слове, в сочувствии и в помощи начать новую жизнь? Или нежизнь. Я не знаю, как это правильно здесь называется.
— Бессмысленно, — глухо ответил почтальон. — Я ничего не хочу…