Попаданка для Наместника Смерти
Шрифт:
— Почему-то все ждут от меня, что я буду носить на руках, — внезапно послышался голос, пока я медленно шла, обалдевая от боли, но, не подавая виду. — Сдувать пылинки… Но я никогда этого не делал, не делаю и не собираюсь делать.
— А я не из тех, кто бросается на шею мужчинам, — усмехнулась я, тут же стиснув зубы от боли. Это ж надо было так наступить! Ой! Ой! — И висит на ней, схватившись двумя руками.
Мы прошли еще немного, как вдруг…
— Ай! — окосела я, наступив на острый камень и замерев с поджатой ногой, как цапля.
—
Обычно я стараюсь не обращать внимания на боль. С каменным лицом, я делаю вид, что все в порядке. Пока рука в сумке ищет заветные таблетки. За неимением таблеток и лекарств я пользуюсь народной медициной. Мысленно посылаю больной зуб и неугомонную до боли икоту какому-нибудь одинокому медведю в лесу. Исключительно потому, что никогда не взгляну в его страдальческие глаза своими бессовестными глазами.
Если этот мишка существует, то наверняка пребывает в стойком когнитивном диссонансе. Шел ты по лесу, никого не трогал, а у тебя внезапно скрутило желудок, обострился гайморит и слегка ноет низ живота в преддверии критических дней.
Смотрит медведь обалдевшими глазами на лес, пытаясь понять, как так? А мне полегче…
Но сейчас, когда подлый осколок сидел в моей ноге, не давая наступать на нее. Я смотрела на наместника, который еще не видел, чтобы от неземной любви к нему начинали хромать молодые, здоровые девушки.
Словно в насмешку, подул ветер. Он сдвинул юбку ровно настолько, насколько нужно, чтобы показать босые и грязные ноги.
— Это еще что? — послышался изумленный голос.
Одна нога была поджата так, словно сейчас я взмахну руками и станцую ему балет «Щелкунчик» и за главную героиню и вон за того парня в обтягивающих колготках.
— Все в порядке…
Я пыталась быть очень убедительной. И похромала подбитой цаплей в сторону роскошной скамьи. Надо же как вовремя!
Раньше, я бы преодолела бы эту дистанцию за несколько секунд. Но сейчас это казалось марафонским забегом.
И тут я почувствовала, как меня дернули вверх. Нет, я еще не умираю! Кружево чужих юбок взлетело, как пена от шампанского, чтобы тут же осесть на свешивающиеся с чужой руки ноги.
Мои руки судорожно вцепились в его шею.
Я всегда так делаю. Меня уже один раз уронили. Подлый поребрик, он же бордюр, уже однажды разрушил хрупкое назревающее счастье. А мой внезапный «Ой!» поставил точку в коротких, даже толком не начавшихся отношениях.
Меня усадили на скамейку, заставив выставить вперед роскошные, грязные ноги.
— Ай, — выдохнула я, с тревогой глядя на «пациента». А потом переводила тревожные взгляды на врача в ожидании неутешительного диагноза.
Я была немного знойной мулаткой. Белые ноги, черные пятки. Белый платочек лег в руку, пока я
— Есть, — послышался голос. А на кружево легло окровавленное стеклышко. Что? Все? Операция прошла успешно?
Мою ногу перебинтовали тонким платком, вызывая у меня прилив неловкой благодарности.
— Простите, за испорченный вечер, — выдохнула я, стараясь не смотреть в глаза. — Я вот так вот наплевательски отношусь к своему здоровью. Может, поэтому я и здесь. Думала, так, почихаю, температурю, закинусь таблеточкой и все… А оказалось, действительно «и все». Ну почти…
От чувства гнетущей тишины, повисшей внезапно, я стала очень нервно — разговорчивой. Это то самое чувство, когда пытаешься укусить себя за язык, но он занят тем, что рассказывает о детстве, обсуждает современные проблемы квантовой физики и выбалтывает такие вещи, которые я обещала не говорить даже под угрозой расстрела.
— Спасибо, я наверное, пойду, — заметила я, прикидывая, как доковыляю до зала за сумкой. — Там кот… Один… Ваш кот… Вы на него не злитесь… Он единственный ваш друг…Вашим другом быть очень тяжело. А он пытается. Пока еще пытается… Но рано или поздно ему надоест. И он уйдет. Устанет биться о ледяную стену «фе!».
Глава шестнадцатая. Похищение
Глава шестнадцатая. Похищение
— Ты в таком виде собираешься вернуться к гостям? — послышался спокойный и насмешливый голос.
— Да, а что? — удивилась я. — Что не так с моим видом? Если вы про ногу, то ее под юбкой не видно!
Я уже встала, проверяя, можно ли наступать на больную ногу или еще рано.
Обернувшись, я увидела, что наместник встал тоже. Он положил руку на мое плечо и дернул рукав. Кружево захрустело, а на пол поскакали бусинки. Они напоминали капельки дождя.
— Что вы делаете? — удивилась я, глядя на разорванный рукав.
— Извините, я случайно, — произнес наместник. — Я не хотел…
Он рванул второй рукав.
— Что вы? — ужаснулась я, пытаясь схватиться за платье. Мои глаза расширились от ужаса, когда я смотрела во что превращается платье.
— Простите великодушно, — заметил наместник, рванув корсет. — Мне очень жаль… Но вы же пойдете в таком виде на бал? Там… Простите, я не хотел!
Он разорвал подол моего платья, который я всеми силами пыталась спасти.
— Так много гостей, — продолжал наместник, глядя на меня с улыбкой.
Мне хотелось крикнуть: «Помогите! Где органы правопорядка?!», но я понимала, что высший орган правопорядка вершит произвол.
— Вы сошли с ума! — дернулась я, испугано прижимая к себе корсет с носками.
— Я? Сошел с ума? — послышалась насмешка. — О, нет. Я не сошел с ума!
— Вы так себя раньше не вели! — удивилась я, пытаясь спасти платье от растерзания.
— В таком виде ты никуда не пойдешь, — послышался голос. — Это неприлично.