Попаданка и баба Яга
Шрифт:
Так потом всю жизнь и он, и семейство повторяя за ним, когда хотели подлизаться, ко мне приходили с этим прозвищем. Так и слышу: “Бабушка Латте, ну погадай…”! А мне не жалко, просто цыганка, которая научила простенькому раскладу, наказывала чаще одного раза никому не заглядывать в судьбу… Только однажды было нарушено это правило: посмотрела, как будем с мужем жить, да что за болячка к нему прицепилась. А так, я раскидывала своим девчонкам, мальчишки морщили носы и отказывались, на их совершеннолетие… Но, обхаживали внучки меня частенько…
И вот, сижу я вся такая на себя не похожая и думу гадаю: как я умудрилась? А потом снова вижу юные руки на, выпирающих сквозь грубую материю длинной рубахи, угловатых коленях и…
Глава 2
Сердце сжалось от боли! Слезы хлынули! И я завыла, как раненый зверь:
– Что? Как?
– Латка! – раздался за окном возглас парня, и до меня доходит, что это теперь мое имя. Мне еще жальче себя стало. Как теперь меня зовут? Заплатка?
– Не хочу! Нет! Латка? – сквозь слезы обкатываю на языке прозвание, а на душе муторно и горько.
Сижу. Реву. Никого не трогаю, а тут распахивается дверь и в комнату вваливается яркий красавчик. Повзрослевший и заматеревший вариант цыгана Яшки из “Неуловимых”. У меня даже слезы высохли от удивления.
– Латтерит, – бросается он ко мне. А я?
А что я? Было бы мне лет двадцать, можно было бы глазки построить. А так – чего парню голову морочить? Но, зато, полное звучание имени меня успокоило, я даже икать перестала и уставилась… на входящую женщину.
Красивая! Настоящей, спокойной зрелостью. Лет сорока. Стройная, невысокая. Золотистые волосы волной падают на упругую грудь, а она проворно их сплетает на ходу в косу. Темно серые глаза, кажется, заглядывают в душу, а полные, слегка обветренные губы, подрагивают сдерживая лукавую усмешку.
На высоком челе ни единой морщинки. Персиковая кожа сияет. Это не метафора, я серьезно вижу легкое свечение, как на картинках изображались ауры! Соболиные брови слегка вздернуты и именно это выдает настроение хозяйки. Подтянутый овал лица с таким четким абрисом, словно художник самой тонкой кистью вырисовывал изящную форму высоких скул. И все это совершенство подчеркивал аккуратный курносый носик.
Это ее парень обзывал старухой? Да он слепой.
Хозяйка словно прочитав мои мысли качнула головой и заворковала сильным грудным контральто:
– Что, голубушка, – зажурчала успокаивающе ее речь, но взгляд не давал расслабиться, он был многообещающим, – Пришла в себя? Как же тебя угораздило венок пускать до смены дня?
Вот, это ловко! Имя подсказали, причину, по которой это тело здесь очутилось – назвали. Осталось узнать только, как мое сознание сюда попало…
– Что, касатик, – резко дернула парня за руку хозяйка. – Убедился, что девица жива? А теперь, Ванко, можешь селянам донести: выбрала я себе ученицу и преемницу. Скоро у вас будет молодая ведающая. Все! Прочь отсюда!
– Как веда…, – опешил красавчик и даже закашлялся. Видимо
– Ты говори, да не заговаривайся! – строго прикрикнула незнакомка. – Я отнекивалась, что нет никого подходящего! А хочешь, – вдруг ее голос сделался сладким, практически приторным. Меня даже передернуло от страха. А хозяйка, словно почувствовав мой ужас, прикрыла пальцами мелькнувшую улыбку и подмигнула, но продолжила все тем же елейным голоском: – Я отпущу Латку…
– Латтерит, пожалуйста, – влезла я в их диалог. – В крайнем случае Латте…
Женщина полоснула меня взглядом, но мне не привыкать – сама так умею. Я демонстративно оценивающим взором обвела ее подтянутую фигуру, а она, одобрительно усмехнувшись на мой демарш, обратилась к расстроенному парню:
– Так, хочешь, я отпущу Латте? Но, ты ко мне отправишь первого кто выбежит к тебе навстречу. Договорились?
Что творилось в голове парня, предполагать не берусь, но в его взоре появилась надежда и решимость. Он даже рот раскрыл, чтобы что-то сказать. А меня озарило: “Остановить”, и я бесцеремонно перебила юношу:
– Что же ты делаешь? – проворчала, зыркнув на колдунью хмуро. – Во-первых – вы оба забыли меня спросить, а хочу ли я с кем-то меняться.
Ванко опять попытался, что-то сказать, но меня понесло:
– А, во-вторых, – зарычала я, пристально глядя ему в глаза, – навстречу может выскочить только родственник! Ты готов ради меня расстаться с кем-то из своих близких?
Ох, как побелел парень! Видимо не подумал о ком-то дорогом. А надо, ой, как надо помнить о семье! Не знаю как ему, а мне очень хочется вынырнуть из этого кошмара к своим роднулям.
– Иди, Ванко, – улыбнулась я понурившемуся юноше. – Видимо, не судьба быть тебе моим…
– Опять? – вдруг взорвался этот ненормальный. – Только и слышу от тебя: нет, ни люб, ни судьба! Ты же специально руку выдернула над костром…
Мои брови полезли на лоб от такой отповеди. Однако у меня хватило ума заткнуться и не уточнять, что Ванко имеет в виду. Переведя недоуменный взгляд на красавицу-хозяйку, я разглядела ее хитрую усмешку. Ведьма многозначительно прищурилась, словно считывая мои мысли, а затем подбоченилась и обратилась к бесноватому юнцу:
– Латтерит хотела сказать, – громко фыркнула она, чтобы привлечь его внимание, – что второй раз ее спасителем тебе не суждено стать.
Видимо от удивления, не только мои брови, но и глаза полезли за ними, а колдунья расхохоталась:
– Да-да, голуба! Это он тебя из реки вытащил, да почти, – это слово она выделила таким нажимом, что не обратить на него внимание было невозможно, а женщина, отметив мою реакцию одобрительным кивком, продолжила, но с напряжением и опаской, – мертвую ко мне притащил. Я уж думала, что не успею тебя выдернуть с того мира.