Попаданка в академии драконов 2
Шрифт:
Отведя взгляд от Халэнн, содрогаясь, сцепляю руки на светлой столешнице.
Молчание давит, но разговора я не представляю. И очень хочу возвращения Тарлона. Цокают копыта, скрипят рессоры проезжающего рядом экипажа.
— Извини, что так получилось с твоим выходным, — сипло прошу я. — Это…
— Ты не хотела идти с Элоранарром, понимаю.
— Как ты с ним уживаешься? Он же совершенно неуправляем. И перья ворует.
— Элоранарром легко управлять. И мои перья он не берёт.
— Но как так? — Снова её
— Не знаю, почему у других с ним проблемы, Элоранарр очень уравновешенный дракон, мы с ним всегда можем договориться, я попросил не брать мои перья, он не берёт.
Элоранарр и уравновешенность? Не верю!
Над столом показываются чёрные ушки с золотыми кисточками.
— Ты ему руку сломала… сломал, чтобы он не брал? — шепотом уточняю я.
Халэнн переводит на меня безразличный взгляд:
— Многие об этом спрашивают, но я просто сказал: «Мои перья не брать» и этого было достаточно. И нет, я не унаследовал ментальный дар рода, просто с Элоранарром надо быть твёрже.
— Ментальный дар? — Припоминаю, что о драконах-менталистах говорил Арендар. — Вроде у драконов его нет.
— Среди подданных империи больше нет, я последний в роду менталистов и то без способностей.
Тут до меня доходит: последняя в семье. И Халэнн говорила, что взяла документы брата.
— Прости, не хотела напоминать, — опускаю взгляд.
— Скоро шестнадцать лет будет, как их убили, я привык.
Мысль обжигает: шестнадцать лет назад — за год до исчезновения мамы Арендара.
— А ты… твоя семья случайно не при дворе служила?
— Охрана императорской семьи.
Меня прошибает холодный пот: драконов-менталистов убрали из дворца, чтобы добраться до императрицы? Или я слишком увлекаюсь теориями заговора?
Цокают, цокают копыта, мимо проходят люди, шуршат подолы. Тревожные мысли наваливаются, сердце бьётся в висках, и голос чуть садится от волнения:
— А ты не дума-л, что, может быть, это как-то связано с…
— Не имеет значения, что я думаю. — Халэнн разворачивается к улице и снова скользит по прохожим безразличным взглядом. — Следствие провели, виновный казнён, позорная страница истории вырвана из летописей.
— Позорная?
— Драконы любят силу. Съеденный по определению слаб, никого не интересует переваренное мясо. А тот, кого интересует, сам может стать таковым. Хочешь быстро умереть? Начни копать в эту сторону. Но, думаю, тебе лучше заняться ногтями. И выбором платья на свадьбу некроманта с целительницей, а потом на церемонию отбора, и может даже на свою собственную свадьбу. Ничего не замечай и улыбайся, у дурочки больше шансов выжить.
— Я учусь на боевого мага.
— Прежняя императрица была лучшим боевым магом. — Горькая усмешка искажает губы Халэнн. — И где она сейчас?
Но обдумать этот вопрос мне не дают.
— Всё устроено, — Тарлон подхватывает
Он подставляет поднос Халэнн, та снимает высокую глиняную кружку. Я тянусь за кофе, но Тарлон перехватывает чашку и осушает залпом.
— Так, — он вместе с подносом ставит её на стол и треплет Пушинку по макушке. — Сейчас в банк, потом за материалами, а потом к модистке.
— К модистке? — Так и застываю в полуприсяде над стулом.
— Конечно, — Тарлон хлопает в ладоши. — Ты — лицо фирмы, ходячий рекламный столб, тебе нужен соответствующий наряд и самый лучший маникюр. В счёт твоей доли, конечно.
Нервный смешок срывается с губ: всё возвращается на круги своя, опять я буду рекламировать маникюр.
— Рад, что ты счастлива заняться делом, — Тарлон выставляет локоть. — Идём, деньги ждут.
Но сначала обращаюсь к Халэнн.
— Ты можешь выделить время на посещение модистки или у тебя дела?
— Выделю, ведь девочки так любят платья.
Опять у меня морозец по коже и нелепая мысль: а сколько лет она не надевала платья? Все шестнадцать?
В банке ещё возятся с грузом для подземного склада-депозита, из-за которого нам приходится ждать очереди. Глядя на подводу, с которой потные рабочие стаскивают громадный ящик, Тарлон ворчит:
— Как они не вовремя со своим сагийским шёлком.
От усталости или жары в глазах двоится и кажется, что стенки ящика темнеют, будто обугливаются.
— Вроде подвода последняя, — потираю виски, пытаясь избавиться от наваждения. — Неужели он настолько ценный, чтобы хранить его в банке?
— На вес золота, — во взгляде Тарлона появляется завистливый блеск. — Нам бы хоть рулончик.
Ящик с драгоценными рулончиками исчезает в мощных каменных воротах с магическими печатями. Один из охранников запускает механизм с противовесами, и громадные на вид створки сдвигаются, закрывая от нас зал и ящики, накрытые тёмными, покачивающимися на сквозняке тряпками. Какие-то слишком драные тряпки для ценного груза.
Лязг защёлкнувшегося замка лёгкой вибрацией докатывается до нас по мостовой.
— Наконец-то. — Тарлон первым ступает на широкое крыльцо имперского банка.
Охранники в ливреях, мрамор, резные оскалившиеся драконы, холлы с массивными колоннами, кожаные диваны и кресла, столики с книгами и газетами, позолоченные таблички с именами служащих — каждая деталь кричит о богатстве и престиже имперского банка, о его непоколебимой надёжности.
Пять служащих возвращаются из глубин банка к стойкам, выставляют над ними дощечки, куда вписывают номера. Наш номерок в очереди «В-207». Такой же появляется на дощечке у самой дальней стойки. Туда мы направляемся всей толпой. Пушинка для солидности встаёт на задние лапы.