Попаданка в драконий архив
Шрифт:
— А толку? Этих серых только больше набежит. Дом заберут, хозяина в тюрьму посадят за оскорбление властей, вот и делов.
Стиснув зубы, я обернулась на Джеймса.
— Сделай что-нибудь!
Он не шевельнулся. Глядел скучающим взглядом куда-то сквозь разоряемый дом.
— Ты второй человек в городе! — накинулась я на него. — Первый заместитель ректора Академии! Помоги своим людям!
— Ио, ты глупая добрая девочка. Ты не понимаешь, как устроен мир, как устроена Аттамия. Помоги одному — и весь город перестанет работать и будет ждать
— У тебя нет сердца!
— Отчего же? Я же не отменил этот дурацкий Закон Порога, по которому в Академию каждый месяц приходит какая-нибудь бездельница. Корми её, пои, пристраивай замуж — и ради чего?
Я отвернулась в бессильной ярости.
— Трогай, — сказал Джеймс вознице.
— Нет, подожди! — Я наугад схватила ларец и рванула крышку. — Если у тебя лапки, то помогу я!
Сколько стоят рубиновые серьги? Я понятия не имела, поэтому выдернула из бархатного ложа ещё колье. Теперь точно должно хватить.
— Что ты делаешь? — Джеймс схватил меня за запястье. Крепко, намертво.
— Отпусти, мне больно! Отпусти немедленно!
— Положи украшения обратно.
— Я всё равно помогу им! Выберусь ночью из Академии и помогу!
— Ио, ты совсем? Это просто семья бедняков. Чужие люди. Ты дурь-травы объелась?
— Я тоже выросла в бедной семье! Отпусти, ты мне руку сломаешь!
Джеймс закатил глаза — в который раз за этот день! Развязал кошель и бросил женщине несколько серебряных монет.
— Этого точно хватит, чтобы заплатить налог? — я впилась в него взглядом.
— Это был первый и последний раз, когда я взял тебя в город, — прошипел Джеймс. Снял с пояса весь кошель и швырнул его под ноги женщине одним метким ударом.
Женщина удивлённо смотрела на серебро, не смея его поднять. Я отвернулась и попросила возницу ехать дальше.
Предвкушение праздника испарилось. И чего я, дура, ждала? Что магия волшебным образом сделает мир лучше и чище? Да по одному лицу Джеймса, напыщенного и самовлюблённого, было понятно, что здесь работает право сильного. Мы сейчас будем есть голубую игру и разных дорогущих рыб, каждая из которых, наверное, стоит как весь этот домик. Будем веселиться, а вечером я закажу платья, за стоимость которых можно купить весь бедный квартал. А чем и где будут ужинать «должники»? И сколько их?
Меня охватило бессилие. А следом пробилось отчаяние. Не выйдет у нас с Джеймсом ничего хорошего. Он жесток, жаден, и за мной ухаживает наверняка из своего расчёта!
— Пока мы ищем место, куда поставить карету, подумай, с чего хочешь начать. Закуски, суп, жаркое?
Джеймс снова был сама предупредительность. Но я уже не знала, могу ли ему верить.
— Я не голодна, — бросила я.
— Да что ты! Это наверное я полчаса назад требовал заехать куда-нибудь поесть! Ио, да ты выгодное приобретение, если можешь питаться воздухом!
— А ты питаешься чужими страданиями, как я посмотрю, — отрезала я.
— Если бы это было так, я бы давно перестал помещаться в карету, — спокойно отшутился Джеймс. — Не дури, милая. Мы идём не в портовую забегаловку, а в солидное заведение. Мне не надо, чтобы к вечеру вся Аттамия судачила, как моя спутница дулась и отказывалась от лучших блюд. В своей спальне делай что хочешь, но сейчас изволь взять себя в руки!
— О, теперь ты беспокоишься, что о тебе подумают! Лучше бы посмотрел на себя со стороны там, в переулке!
— Так, хватит! Только истерики не хватало! — Джеймс вытащил из дорожной сумки изящную бутылку, открыл и поднёс к моим губам. — Выпей и успокойся.
— Я не хочу пить!
— Пей!
Голос Джеймса будто бы потемнел. Я отхлебнула через силу. Вино рассыпалось на языке терпким и сладковатым. Совсем слабое, как газировка.
— Я тебя ещё не простила, — заявила я и осушила бутылку в несколько глотков. —
Вином и ужином ты не отделаешься, даже не думай.
— Обедом, дорогая, — поправил меня Джеймс. — Ужин у нас впереди. И я надеюсь, что к этому времени мы проясним все недоразумения.
Я тоже надеюсь!
Возница открыл дверь Джеймсу, затем мне. Я вышла, опираясь на руку Джеймса. На нас немедленно обратились взгляды — любопытные, восхищённые, завистливые.
Я вскинула голову и улыбнулась. Всё-таки мы были красивой парой, и глупо было этим не воспользоваться. А к разговору о бедняках я ещё вернусь. Я этого так не оставлю!
Когда мы вернулись в Академию, на улице уже зажгли фонари. Джеймс превзошёл сам себя. Мы начали с тончайших лепёшек с голубой икрой тарсамала. Затем продолжили супом из обещанных чернильниц. Оказалось, это огромные рыбины с тёмно-синим мясом. Бульон был белым, как будто сдобренный сливками, и на вкус почти такой же. Затем подали запечёных на тонких деревянных шпажках оранжевых спиноплавов, потом — жареную рыбу-книгочея, обложенную яблоками и лимонами… И Джеймс всё время подливал мне вина.
Теперь я держалась за его руку и глупо хихикала. То есть мне-то казалось, будто я заразительно смеюсь и вообще излучаю уверенность и обаяние. В действительности я еле держалась на ногах.
— Дж-жеймс, не держи меня так, — пробормотала я. — Я пойду сама.
— Ты пьяна, Ио. Ты пересчитаешь носом ступеньки и утром будешь рыдать из-за синяков.
— Да я стёклая! Как трезвышко! — гордо заявила я и отпустила спасительную руку в подтверждение своих слов.
— Ага, — мрачно кивнул Джеймс. — Скажи-ка, чью икру мы сегодня ели?
— Тарм. салам… салат. Ох, ладно, я и правда перебрала. Но ведь со стороны незаметно, правда, ведь незаметно же?
При этих словах я эпично покачнулась и пропахала бы носом землю, если бы Джеймс не подхватил меня.
— Незаметно, как синие следы на твоих пальцах. Ио, ты что, ела чернильниц руками?
Я помотала головой и тут же пожалела об этом. Мир опасно качнулся, и только твёрдая рука Джеймса удержала меня в вертикальном положении. По крайней мере, мне оно показалось вертикальным.