Попаданка в сильфиду

Максонова Мария

Любовь у меня уже была – с Артурчиком, ни к чему хорошему это меня не привело. Как там было в Самой обаятельной и привлекательной: из двоих один любит, а второй позволяет себя любить. В прошлом браке я любила, и привело это меня только к смерти. Может, теперь у меня есть возможность попробовать другой сценарий?

Правда, от мысли, что придется иметь отношения с каким-нибудь старым и толстым мужланом настроение падало… но есть ведь еще вариант, что он будет молодым, красивым, сказочно-богатым и безумно в меня влюбленным! А я со временем, так и быть, отвечу на его страстные чувства…

Короче, если я красавица и диковинка, так меня это устраивает, даже если в комплекте идет ошейник, но при условии, что это

позволит мне попасть в удачное место. Так-то.

С этими мыслями я вышла из шатра и с удивлением завертела головой: вокруг сновали люди, стояли еще палатки, отдельно от наших паслись чужие верблюды. Но и местных жителей прибавилось: мужчины и женщины сновали между палатками и столами с выложенными на них товарами. Мне почему-то показалось, что народа тут куда больше, чем может вместить деревня. Да и транспорта разного: вон телеги, запряженные лошадьми и волами, вон вообще кто-то двуколку самолично приволок. И везде мешки-тюки-корзины…

Кажется, это ярмарка, собравшая население не одной деревни, да еще и не один караван торговцев.

Глава 6

Это не было похоже на настоящий восточный базар, какими их можно увидеть в туристических поездках. Никаких необычных пряностей и запахов, никаких лавок с желтым золотом, необычной чеканкой или мебелью из дорогих пород дерева. Наоборот, это скорее напоминало деревенский рынок, очень бедный и пыльный. Здесь жили простые люди, не одевающиеся в бархат и золотую парчу, а самые обычные деревенщины. Сперва смотреть на это было диковинно, а потом стало скучновато. Впрочем, оказалось, что у Халмира были какие-то деньги: он купил мне большой сочный фрукт, вкус которого напомнил что-то среднее между персиком и манго, а потом симпатичный браслетик с бусинами из керамики. Даже не знаю, почему он мне так приглянулся, возможно, потому что на плоских больших плашках, соединенных шариками, были нарисованы стрекозы.

Откусывая от большого сочного фрукта, я вся изгваздалась, а Халмир все время подсовывал мне кусок хлопковой ткани вроде носового платка и пытался оттереть подбородок. А зачем, если я еще есть не закончила? Я старалась быть в моменте и ловить приятные эмоции, как учил один из уроков в курсе, который я записывала.

Пройдя к краю площадки, я поморщилась – там было что-то вроде птичьего рынка. Торговали всем, начиная с кур и заканчивая здоровенными быками. Все это квохтало-бекало-мычало-гавкало и воняло неимоверно, да еще и не всегда покупатели хотели товар в живом виде. Увидев, как на каком-то пне разрубают тушку курицы, я только порадовалась, что не подошла раньше, когда та была еще жива, поспешила развернуться и зашагала в другую сторону. Лучше разглядывать скучную кухонную утварь.

Фрукт закончился, три крупные косточки я выбросила куда-то вбок. Вытерла кое-как лицо платком, но следовало бы умыться. Настроение начало портиться, несмотря на все попытки сохранить позитивный настрой. Не радовали уже удивленные и восхищенные взгляды толпы, а попытки прикоснуться хотя бы к краю моей одежды вообще раздражали, как и некоторые детишки, нагло указывающие на меня грязными пальцами. Дома я бы уже уехала домой, легла в горячую ванну с маслами и солями, включив приятную музыку, а тут?.. Кажется, я скоро начну кидаться на людей. Можно было, конечно, вернуться в свою палатку, но не хотелось, теперь это место ассоциировалось с одиночной камерой, а не с временным, но все же домом.

И тут к Халмиру подбежал один из караванщиков и что-то ему сказал. Старик переспросил удивленно, а потом поманил меня за собой. Мы ушли с территории, выделенной под рынок, и некоторое время петляли среди жилых палаток. Я заметила, что уже могу отличить «наши» от «чужих». У знакомых мне по ночевкам шатров ткань была использована одинаковая, будто ее закупали оптом. Кое-где

с течением времени, конечно, ставили заплатки, меняли какие-то прохудившиеся детали, но в целом палатки моего каравана были узнаваемы по основному темно-синему цвету с кремовой подкладкой. Я заметила еще несколько условных разновидностей шатров: некоторые были явно отдельными, а не сшитыми массово, другие однотипными. Не знаю, сколько караванов пришло на ярмарку, но я могла выделить примерно три-четыре четких группы торговцев и даже примерно прикинуть, какие из них были победнее, а какие более богатые. Да, этот навык – определять состоятельность человека по его внешнему виду и аксессуарам – я не утратила и в другом мире. Здесь даже было проще – никаких поддельных шмоток, сумок и часов, только натуральные ткани, металлы и камни, никакого авангардного искусства и моды на псевдо-бедность.

Палатка, к которой мы подошли, показалась мне одной из самых дорогих, если не самой дорогой из встреченных по дороге. Вход был пафосно украшен куском красно-золотого шелка, на стенках не было ни заплат, ни потертостей, будто шатер только-только сшили, да и размер его был внушителен, раза в три больше моей палатки.

Откинув полог, Халмир пропустил меня внутрь, залез следом и тут же бухнулся на колени, уперев взгляд в ковер.

Внутри обнаружился начальник моего каравана, явно слегка не в себе. Я бы подумала, что он пьян, судя по странному расфокусированному взгляду, но в палатке витал странный сладковатый дымок, кажется, идущий от стоящей посреди низкого столика курительницы, и мне это сразу показалось подозрительным. Я решила не отходить далеко от входа, потому что в центре палатки в потолке было проделано отверстие как раз для дыма от костра, который могли зажечь в холодные ночи, туда же вверх стремился подозрительный дымок из курительницы.

Сбоку от моего… хозяина, нужно было уже признать этот факт, хоть говорить это слово даже про себя было противно, сидел толстый мужчина с аккуратной бородкой и унизанными золотыми перстнями пальцами-сардельками. Он что-то сказал, указывая на меня. Я нахмурилась. Повторил – уже в тоне приказа, толкнул хозяина. Тот буркнул что-то едва слышно… и мои ноги сами собой понесли меня вперед, а потом подогнулись, и я упала на колени прямо перед незнакомцем. И замерла, не в силах пошевелиться. Не потому что испугалась, а потому что мне было так приказано.

/\/\/\

Отвратительный толстяк стянул с моей макушки на затылок платок, а потом и выпутал из-под него кончик косы. Подергал, будто веревку какую на прочность проверял. Я никогда не стеснялась своих волос, но сейчас мне хотелось замотаться в чадру по самые глаза. Потом он ощупал мои крылья, больно выворачивая их и, мне казалось, пытаясь сломать. Он даже посмел расстегнуть сзади пуговицы на моем халате и нижней рубахе, наверное, чтобы проверить, что крылья действительно растут на спине, а не прикреплены каким-то хитрым способом. При этом он провел пятерней по моей голой коже и пошловато причмокнул, так что меня бы передернуло, если бы тело мне подчинялось.

При этом он комментировал свои действия на непонятном мне языке, но я почему-то чувствовала, что ничего хорошего там не звучало. Хозяин то самодовольно ухмылялся и что-то отвечал, то похихикивал, показывая свое неадекватное состояние. А в конце… в конце толстяк передал хозяину звякнувший мешочек, а тот ему в ответ до боли знакомый свиток.

В тот же миг, как они, что-то синхронно говоря, будто заклинание произнося, пожали руки над свитком, я ощутила, что способна двигаться. Подхватив рубашку на плечах, я рванула прочь, спряталась за тщедушным Халмиром, кое-как застегивая верхнюю пуговицу на халате. Мне было до ужаса страшно от того, что происходит. Я думала раньше, что смогу, что это будет как-то иначе, но вот так просто и обыденно ощутить себя вещью было шокирующе.