Попаданка. Дочь чокнутого гения
Шрифт:
Такими перебежками добралась до места назначения, а потом обратно. Когда добралась до кровати, ощущала себя так, будто пробежала километров десять, не меньше.
Сил не осталось даже на то, чтобы откинуть одеяло. Я так и упала поверх него, закутавшись в халат Дакара. Успокаивающий запах и забытье – всё, что мне было нужно, переложили и, улегшись рядом, притянули в объятья.
Я улыбнулась во сне. Всё же не такой он и бесчувственный чурбан.
***
Второе пробуждение в обнимку с хозяином негостеприимного
Б-р-р-р! Что это за мысли с утра пораньше? Кыш!
С силой зажмурилась и глубоко вздохнула. Розовая дымка и глупые рассуждения испарились, оставив после себя сладковатое послевкусие. Приторное такое, из разряда «мечты глупой девчонки». Я же предпочитаю думать о себе как о взрослой, серьёзной особе, так что… кыш.
Но, вопреки рассуждениям, открыв глаза, засмотрелась на сонное лицо мужчины.
Он совсем не был похож на популярных мальчиков из универа. В нём нет фальшивого лоска и обманчивой доброты, за которой скрывается гнилая натура. Нет желания показать себя в лучшем свете. Он такой, какой есть – без прикрас.
Чётко очерченные скулы, вертикальная складка на лбу, что не разгладилась даже во сне, обветренные губы и колючая двухдневная щетина. Я бы не назвала его ослепительно-красивым, но, определённо, было в нём что-то притягательное. Правда, не для меня. Для меня он только хозяин, работодатель, ну и спаситель.
Всё остальное – лишнее.
Осторожно отстранилась. Мужчина никак не отреагировал, разве что мимолётная тень коснулась лица и тут же испарилась, будто ее не было.
Откинула одеяло, привстала. Натянула на плечи сбившийся халат. Самочувствие можно описать, как «паршиво, но жить можно». Боль в желудке утихла, даже вроде бы есть захотелось.
Прежде чем встать с кровати, ещё раз оглянулась на Дакара – спит, дышит размеренно. Хорошо.
А я пока попыталась встать и повторить вчерашний геройский поступок, то есть дойти до ванной и обратно.
На удивление, сегодня всё прошло куда лучше.
Но стоило войти обратно в комнату, как я встретилась с сонным взглядом хозяина.
– Уже освоилась? – с непередаваемой интонацией произнёс он.
Растерялась, не зная, как реагировать на этот вопрос и медленно кивнула.
– Как чувствуешь себя? – откидывая одеяло, он поднялся с кровати и сделал шаг в мою сторону.
Не знаю, что успело произойти за то время, что мы с ним не общались, но Дакар выглядел недовольным, хоть и пытался скрыть это. И появилась у меня странная уверенность, что объект его недовольства – я.
Что ж, тогда ответим, что всё хорошо.
Улыбка вышла какая-то дёрганая, нервная, а беззвучный шёпот – лживым до безумия:
«Хорошо!»
Хозяин недовольно фыркнул и покачал головой:
– Лгунья, – вроде бы прозвучало дружелюбно, но я не торопилась таять. Что я ему сделала-то, раз опять смотрит исподлобья? И самое главное – когда успела? Я же вчера скорее живой труп напоминала, чем прожжённую интриганку.
– Садись давай, а то рухнешь ещё, – велел Дакар ворчливо, словно старый дед.
Но он прав: моё хорошее состояние медленно ухудшалось, сменяясь тяжестью во всём теле.
Хотела было подойти к кровати, но под хмурым взглядом стушевалась и села на низенький пуф у стены. Вдруг он сейчас вообще прикажет выметаться из его апартаментов? Мол, надоела тут перед глазами мельтешить, да и вообще, заигрался он в доброго лекаря.
Дакар мой поступок оценил, да только не так, как я думала – устало потёр переносицу и шагнул ближе.
– Да не гоню я тебя, – досадливо вздохнул, – я же не монстр.
М-да? А чего тогда вредничаешь?
– Я только… – осёкся, махнул рукой и совсем другим тоном продолжил: – Сейчас принесу тебе платье.
Эм-м-м… И что это сейчас было?
С одной стороны, чувствовала себя растерянно – почему рычит? А с другой… Слабая улыбка озарила лицо – беспокоится, пусть и в своём стиле.
Пока его не было, так и не решилась вернуться в кровать, пусть прилечь хотелось неимоверно. Голова стала тяжёлой, да и сердце ухало с натужным скрипом. Прислонилась к стене и прикрыла глаза, всего на секундочку. Стало немного легче.
– Почему не ложишься?
Шаги не расслышала, поэтому вздрогнула, воззрившись на него. Как у него получается ходить так бесшумно? Будто ногами вовсе пола не касается.
В ответ пожала плечами, затрудняясь подобрать точные слова. Не говорить же ему, что боюсь показаться назойливой. Хотя куда уж больше-то? И так в буквальном смысле сижу у него на шее.
– Вот, – Дакар протянул вещи.
От удивления распахнула глаза, тут же позабыв о скверном самочувствии, стеснении и тому подобном. В одной руке он держал сорочку из тонкого, почти насквозь просвечивающего материала нежно-молочного цвета, а в другой – изумрудное бархатное платье с золотой вышивкой. Даже не прикасаясь, можно было понять, что на ощупь ткань невероятная мягкая, не сравнить с теми тряпками, которые я носила до этого.
Меня так повысили? Из служанок сразу… Куда?
Правильно расценив мою реакцию, Дакар пояснил, кажется, смущённо:
– Это вещи матери.
Матери? И он их вот так отдаёт мне? Девчонке с улицы, вчерашней поломойке? Что с ним сегодня такое?
– Ночная сорочка, – видимо, желая меня добить неслыханной щедростью, он вытащил из-под платья хлопковую ткань.
Заторможено кивнула, не до конца понимая, где кроется подвох. Не может же быть всё так хорошо и гладко? Или может? Я запуталась.
– Что смотришь? – Дакар усмехнулся, молниеносно меняя настрой – от смущения и неловкости не осталось и следа. – Бери.
Смеётся он. А я вообще перестала понимать, что происходит. Но вещи взяла: несмело протянула руку, кажется, даже боясь вздохнуть.
Дакару быстро надоело смотреть на мою неадекватную реакцию – он поднялся на ноги, широким шагом пересёк комнату и положил платье на край кровати. Затем направился к столу и опустился в кресло, стоящее рядом. На какое-то время воцарилась тишина.