Попасть в империю
Шрифт:
Наступает долгое, долгое молчание. Наконец император произносит тонким и слабым, едва слышным голосом:
— Итак, ты колдун или нет?
Малрини издает глубокий вздох.
— Нет, ваше величество. Я торговец, простой торговец.
— Ты готов положить руку на святой алтарь и поклясться в этом?
— Готов, ваше величество.
— Он отрицает, что колдун, — тихо говорит император верховному теканотису, — Запомни это.
Снова наступает молчание. Затем император криво усмехается и говорит:
— Почему в
— Не знаю, — отвечает Малрини.
— Когда он загорается, к нам приходят люди вроде тебя, они разгуливают по городу и торгуют волшебными вещами, которые приносят с собой.
— Да, ваше величество, это так. К чему отрицать?
— Откуда ты?
— Из Чикаго, — отвечает Малрини. — Чикаго, штат Иллинойс.
— Чикаго, — повторяет император. — Что тебе известно об этом месте? — спрашивает он верховного теканотиса.
Тот пожимает плечами. Ухмыляется. Хорошо видно, что возня с пленником ему уже надоела и он мечтает о том, чтобы передать его в руки палача. Но любопытство императора должно быть удовлетворено.
— Расскажи нам о своем Чикаго. Это большой город?
— Да, ваше величество.
— В какой части мира он находится?
— В Америке, — отвечает Малрини. — Северный Иллинойс.
Да какого черта, что он теряет?
— На берегу озера Мичиган. К северу от нас находится штат Висконсин, на востоке — Индиана.
— Ах, вот как, — улыбаясь, говорит император, словно что-то понял. — А какой он, этот Чикаго? Расскажи о нем.
— Хорошо, — говорит Малрини. — В нем проживает два, нет, три миллиона человек. Может быть, больше.
Император мигает от удивления, а в глазах верховного теканотиса вспыхивает такая ярость, что Малрини пугается — не оговорился ли он, сказав «миллиард» вместо «миллиона». Затем понимает, что и три миллиона для этих людей — огромная цифра. Столица империи, ее крупнейший город, вряд ли насчитывает более полумиллиона жителей.
— В нашем городе находятся самые высокие башни в мире, такие как стодесятиэтажный Сирс-тауэр и Марина-тауэрс, тоже очень высокий, и некоторые другие. У нас есть огромные рестораны, где можно получить любую еду, какую только пожелаешь. Есть прекрасные музеи — Институт искусств и Музей науки и промышленности.
Он замолкает, раздумывая, о чем бы еще рассказать. Пока он говорит, рубить голову ему не станут. Интересно, император хочет услышать о динозаврах из Полевого музея естественной истории? Или об «Аквариуме» Шедца? О планетарии? Вероятно, его поразят некоторые статистические данные аэропорта О’Хара, но Малрини не уверен, что сможет подобрать верные слова. Внезапно он замечает, что император ведет себя как-то странно: побледнев, начинает раскачиваться на пятках взад-вперед, глаза приобретают какое-то странное выражение — нечто среднее между невероятным лукавством и высшей степенью интереса.
— Ты должен отвезти меня туда, —
Верховный теканотис издает придушенный кашель, и его красное лицо становится багровым. Малрини ошарашен не менее визиря. Еще ни разу ни один житель империи не переходил «линию» и не попадал в Чикаго. До сих пор они до смерти боялись «волшебного огня» и даже смотреть не желали в ту сторону, где в прозрачной дымке лежал незнакомый город.
Неужели император говорит серьезно? Нет, не может быть, он ведь сумасшедший, вспоминает Малрини.
— Это была бы огромная честь для меня, — важно отвечает он, — когда-нибудь показать вам Чикаго. Это доставило бы мне величайшую радость.
— Не когда-нибудь, — обрывает его император Василий Третий. — Сейчас.
— Сейчас, — как эхо, повторяет Малрини.
Неожиданный поворот. Император не желает просто оттяпать голову очередному колдуну, он хочет, чтобы тот показал ему Чикаго. Скажем, прямо сегодня. Малрини улыбается и отвешивает поклон.
— Конечно, ваше величество. Как пожелаете. В любое время.
Интересно, как и мператор отреагирует на небоскребы? А как его встретит Чикаго? Нет, из этой затеи ничего не выйдет. С другой стороны, у Него появился шанс к спасению. Малрини продолжает улыбаться.
— Если желаете, ваше величество, мы можем отправиться в путь прямо сейчас.
Похоже, верховного теканотиса сейчас хватит удар. Его грудь вздымается, глаза наливаются кровью, рука так судорожно сжимает нефритовый скипетр, словно это боевой топор.
Тем не менее выйти из затруднительного положения помогает сам император. Очевидно, мысль о столь необычном путешествии окончательно подрывает его силы; внезапно он бледнеет, хватается за грудь и начинает хрипеть и задыхаться, затем закатывает глаза и валится вперед так стремительно, что два стражника едва успевают подхватить его под руки.
В зале поднимается шум и суета. Стражники начинают стенать и плакать; до все стороны бегут визири; император, у которого, по-видимому, случился припадок, выгибается дугой и колотит по полу руками и ногами, выкрикивая что-то нечленораздельное.
Малрини с удивлением взирает на эту сцену; внезапно он чувствует, как кто-то крепко берет его за руку. Это верховный теканотис.
— Уходи, — говорит ему великий визирь. — Иди туда, откуда пришел, и больше не возвращайся. Уходи прямо сейчас, пока император не пришел в себя. Он больше не должен тебя видеть. Уходи немедленно. — Визирь качает головой. — Чикаго! Он захотел увидеть Чикаго! Безумец! Безумец!
Малрини не нужно просить дважды. Два стражника подхватывают его под руки и быстро выводят из зала; затем его тащат по бесконечным переходам дворца, через огромную арку и вышвыривают на площадь перед входом во дворец.