Попавший в некроманта
Шрифт:
– Кривоглазый, повернись правым боком.
Я медленно повернулся.
– Вот сука! – агрессор увидел нож в ножнах на моем поясе и выругался, но не столько от злости, сколько удивленно.
– Ты вообще ослеп? Где ты крестьян с ремнем и наручем лучника видел? А лук у седла как не заметил?
Потом ко мне повернулся:
– Откуда шрам на морде получил?
– С медведем поссорился. Он меня съесть хотел, а я не хотел, чтобы он меня ел.
– И как?
– Тяжело, – вздохнул. – Но мне повезло, а ему –
Командир опять повернулся к Люку:
– Как ты еще жив до сих пор, щенок тупой? Иди с глаз моих.
– Так шпионил же!
– Без тебя разберемся.
Агрессивный попугай убрел к своей телеге и товарищам.
***
Заговорил мужик с баронскими гербами, седой уже, явно военный, роста среднего, но плечи и грудь такой ширины, что непонятно, как в двери проходит. Сначала к командиру попугаев обратился:
– Капитан, напомни своим псам, где они находятся. То, что вам позволено в Прибрежной марке, по эту сторону леса творить нельзя. Здесь барон решает, кому жить, а кому умирать. Кто меч обнажит без достаточной причины – руку отрубим.
– Напомню, – кивнул.
Потом седой ко мне обратился:
– Я капитан замка. Ты кто такой и зачем звал?
– Охотник я. Зовут Тимос. Из деревни под лесом. Вчера около дороги в Прибрежную марку видел отряд каких-то вооруженных людей. От нашей деревни полтора дневных перехода, к этой ночи могут дойти, если к нам идут. Староста боится – на деревню нападут.
– Здесь кто-нибудь твою личность подтвердить может?
– Скорняк местный может, я ему давно меха на продажу таскаю.
– Ладно. Пошлю к нему проверить, ты тут побудешь, пока посыльный не вернется. А пока, – что за людей видел, рассказывай. Много их? Как одеты и вооружены?
Я попытался ответить на его вопросы, но оказалось, разведчик из меня так себе: многие вещи я или не рассмотрел, или не счел важными. Честно сказал, что весь лагерь не видел, только пару костров и четыре палатки. А сколько их всего в кустах пряталось – неизвестно.
Капитан задумчиво помял подбородок.
– Ладно, спасибо за предупреждение, я к вам нашего некроманта отправлю, пусть у вас несколько дней побудет, на случай нападения. Всё равно сидит без дела.
– А не подскажешь, с управляющим переговорить я могу? У меня пара больших медвежьих шкур на продажу – товар редкий.
Капитан пожал плечами, сказал – позовет. И ушел.
***
Командир попугаев стал мне уточняющие вопросы задавать.
– Прости, капитан, а вы кто такие? – уточнил я.
– В какой заднице ты живешь? Наемников из горных баронств никогда не видел раньше?
– В лесу я живу. А наемников… наемников-горцев видел как-то в детстве, да. Помню, как крестьяне девок прятали, когда отряд на ночь остановился
– Сейчас мы на работе, сейчас девки могут гулять спокойно. Так где, ты говоришь, видел людей? Место указать сможешь? Может, они не идут куда-то, а ждут кого-то?
Дальше капитан наемников стал задавать свои вопросы, вплоть до того, много ли золы в кострищах было, и сильно ли загажены кусты вокруг палаток. Я пытался вспомнить и ответить.
В конце разговора наемник ушел в глубокую задумчивость.
***
Нас прервал еще один богато одетый господин. Толстенький такой, румяный.
– Ты что ли поговорить хотел? Я управляющий.
Я извинился перед наемником и стал объяснять, что у меня в наличии две единицы эксклюзивного товара. Из которого может получиться или роскошный ковер, или теплое покрывало для самой большой кровати, или можно шкуру нарезать на куски и сделать полости в кареты и на телеги – укрываться зимой в дороге. Я с такой уверенностью расхваливал медведей, что управляющий сдался:
– Давай посмотрим на твои шкуры.
– Здесь?
– Ну а где? Разворачивай на камнях.
Я развернул. Две шкуры в тесном дворике заняли немало места. Большая – от носа до хвоста почти четыре метра, и примерно столько же в ширину, по размаху лап. Вторая не намного меньше. Даже скучающие наемники-горцы подошли, стали разглядывать этих монстров и мерить шагами длину.
Управляющий назвал смешную цену. Я посмеялся. Управляющий немного накинул.
– Подождите! – сверху, из окна, послышался женский голосок. – Подождите, я спущусь.
***
Через минуту распахнулась дверь и из дворца вывалилась девица в богатом платье. Верхнее платье ярко-синее, вышито золотой нитью, нижнее из золотистого шелка, еще и края рубашки кружевные видны из рукавов и ворота. Выскочила из двери, на крыльце остановилась и дальше степенно поплыла к нам. За ней семенила служанка.
Девушка была совсем молоденькая – только-только вошла в брачный возраст. Невысокая, пухленькая. Она изо всех сил пыталась выглядеть взрослой госпожой, но иногда наружу вырывалось детское любопытство.
– А ты охотник? А ты сам убил этих медведей? А как ты их убил?
– Так это один из них тебе морду попортил? – прилетел вопрос от одного из наемников.
– Я охотник. Убил медведей сам, один. Убил их рогатинами, сделанными из молодых березок. Выследил, одного дождался у дерева с его метками, второго – у туши убитого мною же оленя. Дождался, раздразнил, и когда они бросились – принял на рогатину, пяткой ее в дерево упер, и принял. Лицо мне попортил другой медведь, тот сам на меня охотился. Его тушу пришлось бросить – не до разделки мне было. Его я копьем и ножом убил.