Попов
Шрифт:
— А что она? Она уже дрожит: как бы не ушел, как бы не бросил...
Хорошо иметь членский билет Союза писателей! А что? Ночевать всегда пустят.
24 июня 1965 г.
Адрес Петрусю Бровке по случаю его 60-летия. Подписали Березкин, Тарас...
Кислик:
— Не хочу!
— Наум, ты же наш автор!
— Если бы кому другому, а Бровке не хочу! Слава не та!
Через полчаса является Ефимов.
— Федя, приложи руку!
Берет адрес, читает, морщится. Возвращая
— Георгий Леонтьевич, меня здесь не было! Не было и все!
Двумя или тремя днями позже.
Вечер. Пташников сидит дома. Убаюкивает сына. Я пошел с Валентиной в кино. На фильм «Зайчик». Отдаем ключи от квартиры Пташникову, спускаемся вниз, — навстречу Короткевич.
— Здравствуйте!
— Здорово, Володя!
В руках у Короткевича рюкзак, новенький, купленный в ЦУМе за одиннадцать рублей, как он сказал.
— Откуда?
— Да вот, рюкзак купил. В поход собираюсь. Я посмотрел на часы — уже шесть сорок... Значит, и этот не пошел на юбилей Бровки.
11 сентября 1965 г.
В журнале «Bohemia» (Куба), в мартовском номере, опубликовано интервью с И. Эренбургом. «Третьяковку» давно надо было сжечь... Она опоздала на двести лет...» Какая точность! Прочти такое «интервью» Достоевский, от Эренбурга не оставил бы мокрого места. А наш «патриоты» молчат. Как будто ничего не случилось.
16 сентября 1965 г.
Игорь Шкляревский рассказывал о рыбной ловле на Соже («На Сожу!» — так он выговаривает). В проводку. Рассказывал, как поэму читал!
4 декабря 1965 г.
6 ноября стало известно, что «Неман» наконец стал ежемесячником.
Сегодня 24 — и сколько слухов, сплетен уже разлилось вокруг этого события. Заявлений уйма. Кислик, Ефимов, Колос, Хорьков, Богушевич, Адамчик, даже Рудов и Шитик... И что ни день, то новые сплетни. Уже неоднократно
«смещались» Василенок и я, грешный, «назначались» Громович и Ткачев. Потом и они «смещались» и вместо них появлялись новые претенденты на наши места... Окончательно все решится в первых числах декабря, когда приедут Бровка из Кисловодска и Шамякин из Таджикистана.
* * *
Только что узнал, что вчера на квартире у Бровки состоялось совещание по поводу будущего «кабинета «Немана». Присутствовали «сам», потом Ткачев, Громович и Василенок. Наметили, говорят, так: Василенок — главный, я — заместитель, Хорьков — ответственный секретарь, Спринчан — редактор отдела поэзии и Богушевич — редактор отдела очерка и публицистики.
30 декабря 1965 г.
Заглянул в редакцию Микола Гамолка. Пополневший, краснощекий, довольный. Пишет роман «Соколы и соколята». Работа идет хорошо, и он доволен.
— Пятьдесят листов накатал! Будет немножко разве похуже, чем у Шолохова. Когда происходит действие?
И — после небольшой паузы:
— Что в белорусской прозе? Мележ — вершина. Брыль хорош, но читатель его не любит. Шамякин сюжетен, хотя и опускается до газеты. Хочу соединить Брыля и Шамякина — будет вещь!— и улыбается, надувая полные, как у хомяка, щеки.
* * *
Звоню в ЦК:
— Когда же все утрясется с «Неманом»?
Жанна Михайловна, работник отдела культуры, сообщает, что все, сегодня должно все решиться. Заседает бюро, если, мол, успеет, то...
В четыре дня — звонок:
— Все, Георгий, был в ЦК... Удовлетворили мою просьбу... Ухожу на «белый хлеб», как говорится...
Голос бодрый, но бодрость явно напускная.
— Завтра в двенадцать передам Макаенку ключи от стола... Хватит, поработал!
21 января 1966 г.
Вчера состоялась церемония по случаю вступления в должность главного редактора Андрея Макаенка.
Присутствовали: Кузьмин и Товстик — от ЦК, Шамякин — от Союза писателей. Потом Макаенок повел нас в ресторан «Лето» — туда пошли Шамякин, Василенок, Тарас и Колос, — где и «замочили» рождение нового, в сущности,
журнала и новой редакции.
Наконец-то мои многолетние хлопоты увенчались победой! Теперь — работа, работа, работа...
4 февраля 1966 г.
Андрей Макаенок рассказывает:
...Алесь Кучар написал сценарий о минских подпольщиках времен Великой Отечественной войны. На студии этот сценарий дали почитать ему, Макаенку. Через некоторое время Кучар встречает Макаенка, спрашивает:
— Ну как?
Макаенок сказал, что думал, Минское подполье — это реальные люди. А он, Кучар, выдумал своих подпольщиков, приписав им то, что делали когда-то «живые», настоящие подпольщики. Это спекуляция на теме, профанация, кощунство...И так далее — все в этом роде. Кучар опешил. Потом стал просить, почти умолять Макаенка:
— Хорошо... Только не говори того, что ты сказал сейчас, на совете студии. Не скажешь? Дай слово, что не скажешь, и я поверю тебе... Я знаю: ты — честный человек, — и поверю...
...Макаенок такого слова не дал. Наоборот, он заверил Кучара, что непременно выступит и скажет именно то, что сказал автору в глаза.
15 мая 1966 г.
На съезде познакомился, а вчера, на правительственном приеме по случаю окончания съезда, поближе сошелся с Василем Быковым. Мы сидели рядом и говорили на литературные темы.
— Страшен не Сахно, а сахновщина как явление — оно было, есть и будет. И не только у нас. Маккартизм в США — что это, как не разновидность сахновщины!