Попрощайся!
Шрифт:
Слушая сбивчивый монолог, Ярик, сам того не замечая, нервно хрустел пальцами. Нутро холодело, волосы на затылке шевелились. Предплечья захватили колонии мурашек. Потому что Славка рассказывал очень знакомую историю. Его историю.
– Мама с папой на работе допоздна, а я с ним не могу один дома… жутко! Понимаешь? Как будто смотрит за мной все время… Ну, может, не все время, но смотрит. Ненавидит меня. Аж мороз по коже! Неделю уже так… сил нет… каждый вечер, пока родители не придут, думаю: сдохну от страха! А они приходят – и как роботы, заторможенные такие. А он положение меняет, когда
– Да забыли уже…
– Ты не понял… – красный как помидор, Славка прятал виноватый взгляд в ногах. – Я ведь сразу увидел: ты смелый. Потому к себе и позвал. Вдвоем не страшно… вроде. Да, не страшно, я про него и не думал почти. – Он снова тяжело вздохнул. – Я плохой хозяин и друг плохой. Извини.
– Извинения не принимаются… – Ярик, стараясь прогнать предательский озноб, деловито протянул руку к чашке с остатками остывшего чая. Молоко расползлось жирными кляксами, но Ярик отпил, старательно изобразив удовольствие. – Потому что на конкурсе гостеприимных хозяев я бы тебе первое место присудил. Точно говорю.
Понурая Славкина голова приподнялась. В глазах отразилась надежда.
– А еще нам с детского садика талдычат, что друзья познаются в беде. Правильно сделал, что позвал.
– Уф-ф-ф-ф, блин! Я на самом деле очень… Погоди! Так ты мне веришь?! – От возбуждения Славка вскочил с кресла и вытянулся в струнку. Казалось, от него сам воздух вибрировал.
Ярик как можно серьезнее кивнул:
– У меня такая же фигня была несколько дней назад. Игрушка, да?
– Игрушка, – севшим голосом прошелестел Славка.
– У меня предки куклу нашли в лесу возле дачи… В общем, долго рассказывать. Все то же самое. Я сначала подумал, может, ты ее подобрал, но ты говорил «с ним», а значит… Слоняра этот кринжовый, да?
– Что? Не-е-е-ет! Это Розочка, она дев… пхф-ф-ф… кхф-ф-ф-ф… – В этот раз краснота залила даже Славкины уши. – Короче, нет. Это он… – Карие глаза выразительно стрельнули в сторону стеллажа. С оправданием главного подозреваемого кандидатур на роль таинственного зла стало как-то слишком уж много. Большинство игрушек были новыми, и ни одна из них ничем не напоминала старую лоскутную куклу.
– Да кто он-то?
– Ханзо Хасаши, – одними губами ответил Славка. – Скорпион.
По-новому взглянув на стеллаж, Ярик отметил, что мечи Скорпиона и впрямь немного сместились. Или просто он смотрел под другим углом? Ответить на это не могла даже его феноменальная память.
– Дела-а-а-а… – протянул он. – Родители притащили?
– Угу. Сказали, что на сайте заказали, но это фигня все. Я точно знаю. Это авторская фигурка, кто-то для себя делал или на продажу. Я в Сети ничего похожего не видел, а я за такими вещами слежу. Они его нашли, зуб даю. И че с ним делать теперь? Вот ты со своей… штукой этой… как ты живешь?
– Да уже никак, – пожал плечами Ярик и, видя недоумение Славки, добавил: – Вынес ее на помойку – и все дела. Даже сам удивился, что все так просто. В смысле это… ну, в кино же… они же всегда возвращаются, так?
– А мой и вернулся, – Славик опасливо покосился на стеллаж. – Я его в коробку затолкал и в мусорный бак выбросил. Утром, перед тем как мусоровозка приехала. Час ждал, глаз не сводил. А он все равно пришел назад. И твоя, наверное, тоже придет.
– Да не! Уже несколько дней прошло…
– Пф-ф-ф… – невесело усмехнулся Славка. И сказал то, от чего внутренности Ярика окончательно превратились в лед: – Мой два дня прятался под кроватью.
Сначала он был мыслью, задумкой. Чуть позже – рисунком. Потом объемной моделью. И лишь после этого обрел себя. Он не понимал этого, не знал значения терминов, но от и до ощущал, как тело обретает плоть. За бездумной работой три-де– принтера, отливающего детали будущего тела, незримо вставала солнцеподобная фигура Творца.
Наливались силой мышцы рук. Пока еще бесцветное, кимоно облегало торс. Волосок к волоску укладывалась замысловатая самурайская прическа. Пальцы не до конца сжаты в кулак – остался зазор для рукоятки меча. И сами мечи – длинный ниндзято и короткий танто, – ставшие частью его души. Его воли воина.
Разъятый на детали, он не чувствовал боли, усталости, страха или скуки. Он был меч, и меч был он. Хорошее оружие умеет ждать. Хорошее оружие до поры спит в ножнах. Его терпению позавидовали бы сточенные зубы горных хребтов. Сама Вселенная могла устать от ожидания, но только не он. Хороший самурай не станет торопить своего дайме.
Прозрачный клей намертво сращивал части тела, постепенно являя будущую боевую стойку – обманчиво расслабленную. Стойку настоящего мастера меча. Акриловые краски дарили цвет коже и тканям, волосам и глазам и, конечно же, смертоносной стали. Предусмотрительный Творец штамповал новые заготовки для рук и сменные головы с иным выражением лица. Словно не знал, что у настоящего самурая достанет силы воли, чтобы заставить пластик двигаться. Он мог сделать это в любой момент. Просто ждал приказа.
Но приказа не последовало. Сердце Творца, огромное сердце огромного человека, отказалось стучать, и очередным – отвратительно светлым и радостным – утром он попросту не встал с кровати. Душа ребенка покинула взрослое, слишком громоздкое тело, чтобы исследовать другие миры. Так он решил для себя, не в силах принять горькую истину, – смертны даже Творцы.
И было ожидание. И был шум. И была суета. Чужие люди, с душами серыми и пустыми, наполненными мелочными расчетами и изредка печалью, заходили в их дом, их храм и уносили с собой память о Творце. По кусочкам разбирали волшебную мастерскую.