Попс
Шрифт:
Грузинский ресторан «Генацвале». С нами ужинает лысый мужик в светло-сером костюме. Кто он, я не знаю. Мужик говорит по-английски — переводить не нужно. Настроение у Джона хорошее — дневные встречи прошли нормально.
Он говорит мне:
— Закажи две бутылки вина — не самого дорогого и не самого дешевого. На твой выбор, короче. А с едой я сам разберусь — в меню есть английский… — Он достает из кармана очки, надевает, читает меню. — А, вот что я закажу — «Медальон из бычьих яиц».
— Хороший выбор, хороший выбор, — говорит лысый с дубовым русским акцентом.
Я заказываю чакапули из баранины. Не знаю, что это такое, но мне плевать.
Лысый отодвигает пустую тарелку, встает.
— Должен перед вами извиниться, но мне пора уходить. Спасибо за ужин.
Он жмет руки мне и Джону, идет к выходу.
— Знаешь, кто он? — спрашивает Джон. — Аналитик. Из инвестиционного банка. Делал для меня обзор рынка. Кретин. Я лучше его понимаю, что здесь происходит. Три тысячи фунтов на ветер…
— Третью бутылку заказывать?
— Нет, пока что не надо, — говорит Джон. — Может, позже. У меня завтра утром еще одна встреча. — Он берет со стола газету «Exile», начинает листать. — Как тебе это издание?
— Так, местами — прикольно.
Самое прикольное в газете — рубрика «Death Porn», циничный стеб над криминальной хроникой. А все остальное — говно. Иностранцы ни хера не понимают в России, даже те, кто живут здесь долго и знают русский язык.
Джон открывает страницу с рекламой проституток и эскорта.
— Такая реклама в России законна?
— Да. А в Англии?
— В общем, тоже. Но в Лондоне, например, основной рекламный носитель — телефонные будки. Там висят флаеры проституток. Кто приезжает из других городов, забирают на память.
— Что, есть интерес? — Я киваю на объявления.
— Ну, как сказать… — Джон смотрит на меня. — А ты что, хочешь, составить компанию?
— Нет, проститутки меня не интересуют.
— Честно говоря, меня тоже. Я не люблю, когда она делает то, что не хочет… Ну, ты понимаешь, о чем я. Когда для нее это просто работа. Я скажу тебе по секрету. — Джон наклоняется мне к уху, горячо дышит. — Знаешь, что привело меня в Москву? Мой хуй. Кто здесь бывал, все говорят, что в Москве легко снять молодую телку, купить ей выпивку — и вперед. Все они бегают за иностранцами, потому что у иностранцев есть деньги. И потому, что хотят замуж за границу. Мне говорили, что есть известное место. Называется «Hungry Duck». Проводишь меня туда? Не бойся, я заплачу дополнительно — это уже сверхурочные.
— Ладно, окей.
— Это далеко?
— Нет, не очень.
— А ты был там раньше?
— Нет, но знаю, где это.
Воняет потом и пролитым пивом. На столе в центре зала пляшут несколько пьяных девушек. Одна снимает майку, остается в лифчике красного цвета. Из джинсов торчат высоко натянутые колготки.
Я сижу за столиком, пью пиво из пластикового стакана. Джон — без пиджака, галстук торчит из кармана — неуклюже отплясывает на стойке, в толпе бухой молодежи. Рядом с ним — две девушки лет по двадцать. Джон наклоняется, что-то шепчет одной. Она улыбается.
Джон с девушками подходит к столику. Одна высокая, с короткими волосами, вторая пониже, с мелированием, волосы собраны в хвост.
— Скажи им, что я приглашаю их покататься по Москве на машине. И узнай, пожалуйста, как их зовут, а то я пытался…
— Окей. Джон предлагает проехаться на тачке по Москве, а заодно спрашивает, как вас зовут.
— А ты что, его переводчик? — спрашивает высокая.
— Нет. Я — простой русский человек.
— Ну, скажи ему, что мы не против. Меня зовут Таня, а это — Наташа.
Машина тормозит у гостиницы «Рэдиссон».
— Пойдем, выпьем в баре гостиницы, — предлагает Джон.
Я перевожу. Мы выходим из машины на холод. Джон спрашивает:
— Сколько мы должны ему? Только пусть обязательно напишет квитанцию. Для отчета.
— А ничего, что по-русски?
— Насрать. Главное, чтобы квитанция. — Джон улыбается. — Фирма возместит.
Бар гостиницы. Джон встает со стула, берет за руку Таню. Она поднимается.
— Ну, спокойной ночи, — говорит Джон. — Значит, завтра в девять часов на Новом Арбате. Дом семнадцать. Как договорились.
— Уже сегодня, — говорю я.
— Да, уже сегодня.
Джон и Таня идут через лобби к лифтам.
У меня еще полбокала пива, у Наташи — почти столько.
— Сколько время? — спрашивает она.
— Полчетвертого.
— А метро со скольки работает?
— Вроде, с пяти.
— Блин, мне еще в Железнодорожный ехать. Мы там комнату снимаем втроем — я, Танька и еще девчонка одна, она не пошла сегодня с нами. Мы сами вообще из Чувашии, из Чебоксар. Работаем продавцами на рынке…
— И ко мне тоже нельзя, — говорю я. — Мама дома.
— Мог бы и не говорить. И так ясно. А то давно бы сказал. Да?
— Подвезти тебя до Курского вокзала? Все равно я машину буду ловить…
— Ну, подвези. Только не сейчас еще. Давай посидим, медленно пиво допьем. Здесь так красиво…
Я и Джон сидим у стола в кабинете какого-то дядьки из правительства Москвы. Окна выходят на арбатские переулки. Я рассматриваю ржавые крыши.
Джон явно не в форме: трет руками глаза, морщит лоб, вздыхает.
— Мы всегда открыты к сотрудничеству со всеми заинтересованными сторонами, — говорит дядька из правительства. Он — высокий, толстый, в очках.
Я начинаю переводить.
Мы выходим на Новый Арбат — ловить такси. Джону нужно ехать в гостиницу: в три часа он улетает. Джон открывает кошелек, достает приготовленные баксы. Я, не пересчитывая, сую их в карман.
— Спасибо, Алекс, — говорит Джон. — Ты мне очень помог. И в бизнесе и вообще в Москве. Я по-настоящему тебе благодарен. — Он улыбается. — Таня эта такая странная… Ее так удивляло все в номере, она так восхищалась — как будто ни разу в жизни не видела.