Попутчики. Тысяча дорог

Гергенов Алексей Юрьевич

Куда-то туда в сторону Байкала уехала эта девушка… Он представлял, что возможно она приехала к бабушке: вышла на одном из полустанков… А потом ступает по деревянному полу в домике, там горит электрическая лампочка, за столом сидит ее бабушка и готовит нехитрый деревенский ужин… А Эдик вернулся назад. И снова он шел мимо того же уличного рынка, чтоб пройти к остановке и сесть наконец-то на трамвай и доехать до своего дома.

Осень 2004 года была концом счастливого времени для Эдуарда. Или более-менее спокойного… Поэтому, названием для этого эпизода из его приключений, может стать «Дорога к морю», как один старый советский фильм, про испытания трудной судьбы двух девушек, решивших

после школы поступать в мореходное училище, а на самом деле столкнувшихся с реалиями жесткой, неприкрытой жизни – начиная еще с Москвы, а потом – звероферме в Читинской области, потом – на лесосплаве. Были и хамство, грубость людей, когда видишь и понимаешь, что их никем не остановить… Вот так, на самом деле в жизни. Такова судьба простого человека.

Получается, что дорога к морю, к истине лежит через… тернии. Все-таки здесь уместно именно это возвышенное слово, поскольку никогда не надо терять лиричного настроя к жизни. Своя «Дорога к морю» – еще ждала Эдика. Да и если вспомнить – девушка шла к электричке, ехавшей в сторону Байкала. А он ведь тоже, как говорят, море.

Дорога к морю, к мечте… Эта дорога бывает у кого-то слишком длинна, и мечта всё никак неуловима.

* * *

Промежуток всего в полтора-два десятка лет огромен, если в него уместилась война – таков временной отрезок, вместивший в себя четыре года первой мировой войны у Олдингтона в романе «Смерть героя». Роман был написан в 1929 году. Авторское отступление о произошедшем за считанные годы перевороте в массовом сознании Англии, идет после упоминания в жизни главного героя предвоенного 1911 года, который отстоит от момента написания романа лет на 18. А от 1914 года прошло всего 15 лет.

Если подобный промежуток отложить в прошлое от конца десятых годов двадцать первого века, попадём на 2004 год. Той осенью Эдик, будучи двадцатишестилетним аспирантом, ощутил предчувствие будущих бурь в жизни, совершив неожиданное пешеходное путешествие до вокзала, где увидел электричку до Байкала…

Погодите, но где же война? Войны, как все знают, бывают не только зримые и горячие. Вопреки шаблону, усиленно раздуваемому всеми, кому ни попадя в двухтысячные годы, многие разрушительные процессы в 90-е годы если и наличествовали, то лишь набирали силу, ожидая подспудного момента, чтобы вырваться наружу и погубить, изломать человеческие судьбы и даже жизни. Фактов немало и всякий с ними согласиться, лишь вспомнит события первых двух десятилетий двадцать первого века. Вспомним массовое переселение из сельских районов в Улан-Удэ и его пригороды, случившееся в Республике во второй половине двухтысячных («нулевых») после остановки большей части производств на селе и распада последних совхозов и колхозов. В этом ряду и приватизация сферы жилищно-коммунального хозяйства и энергетики, взметнувшая цены на услуги за коммунальные услуги, что стало отнимать значительную долю семейных бюджетов. В 2005 пытались ввести социальную помощь, некие субсидии, но вместо полного возмещения, их скопидомно рассчитывают, исходя из дохода семьи, так что они покрывают коммунальные расходы не полностью, при этом каждый месяц могут отменить субсидии. «И была война…» – подспудная; впрочем, в местной прессе об этом писали. Так, году в 2011-м разорили завод «Электромашина»: станки продали, а рабочих и инженеров по миру пустили.

Такие как Эдик, не имея ни реальных намерений, ни возможностей что-либо менять к лучшему, сознавая бессмысленность сколько-нибудь существенных попыток бороться с разложением и упадком, уходили, просто уходили – хотя бы на поезде в неведомые края и миры. Насколько им позволяли обстоятельства, они убегали хотя бы во внутреннюю эмиграцию. Это без них оптимисты (а может и карьеристы) проводили отдельные, пусть и успешные акции (например, в защиту экологии, сохранения лесов), могущие принести лишь сиюминутные, либо узкие и частные

положительные результаты…

В погоне за счастьем

1.Девочка на перроне

Виктор ехал в вагоне электрички. За окнами проносились поля пшеницы. Стоял жаркий и солнечный конец июля 95-го года. Второе лето подряд его дядя – брат мамы – брал его в поездку на Байкал вместе со своими детьми…

Виктор все свои пятнадцать лет прожил в родном городе, но сейчас лишь во второй раз в жизни готовился увидеть Байкал.

Они заняли первый вагон, так что маленький двоюродный брат безуспешно пытался открыть переднюю дверь, которая вела к кабине машиниста…

До пресноводного озера (жители побережья Байкала издавна называют его морем) от Города всего три часа езды на пригородном электропоезде – и то с учетом немалой остановки в пути…

Когда поезд только отъезжал от Города, Виктор увидел скалистую стену, протянувшуюся вдоль самой железной дороги. На ней на уровне окон вагона кто-то с риском для жизни намалевал множество надписей: как видно, специально для пассажиров поездов…

А когда проезжали по железнодорожному мосту через реку Селенгу, справа от дороги он увидел отрог хребта, поросший густой тайгой…

Поезд мчался – сквозь зеленые равнины и косогоры, потом пошли желтые поля. Виктор время от времени, повернув голову от окна, смотрел и внутрь, приглядываясь к соседям по вагону…

Везде желтеют скамейки сидений – из светло-желтых планок, покрытых лаком. В ряду напротив чья-то большая семья с маленькими детьми играет в карты: даже девочка лет семи в красивом платьице – задумчиво кладёт карту на деревянную скамью…

Так как вагон был первым, в нем сидел кто-то из железнодорожников: в форменном пиджаке с позументами на рукавах, в фуражке на черной кучерявой голове… Рядом с ним притулился некто с совершенно непримечательной внешностью. К ним время от времени подсаживалась молодая проводница – девушка с русыми волосами, уложенными в прическу под пилоткой. На ней надета светлая форменная рубашка с короткими рукавами, и юбка…

Остановка в пути заняла до получаса времени. Часть пассажиров, как обычно, на время покинула электричку.

Вышел размяться и Виктор с двоюродными братом и сестрой – те были еще маленькими, почти малышами: шести и восьми лет…

Вскоре он с двумя детьми вернулся к электричке, к своему первому вагону. Но пока не стал заходить, дожидаясь дяди, ушедшего в магазин в глубине поселка…

И Виктор словно видит до сих пор:

Белый перрон. Яркий солнечный день. И девочка с маленьким ребенком – совсем еще малышом, не старше двух лет.

На девочке – белая блузка и черная мини-юбка с широким подолом. Она уже почти девушка, но еще невысокая, с полудетским чуть пухлым лицом. Темные волосы, прическа каре… Как и Виктор, она выглядит лет на четырнадцать-пятнадцать. Чувствовалось, что девочка – из местных жителей и вышла прогуляться со своим младшим братом.

Виктора немного удивило, что местом прогулки для маленького ребенка девочка выбрала железнодорожный перрон. Рядом отдыхал могучий электровоз – он угрожающе нависал над перроном, бетон которого сверкал белым светом под жарким солнцем июля…

Виктор тоже водился с детьми дяди. Впрочем, они старше ребенка этой девочки – уже давно в сознательном возрасте…

Девочка немного играла со своим малышом: даже залезала на металлическую ограду перрона – на ее нижнюю перекладину. И долго на ней балансировала, наклоняясь к своему братику, зашедшему за перрон. Как догадался Виктор, этот трюк был проделан не только ради ее неразумного малыша…

Малыш играл, чуть не бегал по перрону. А рядом высились огромные колеса электровоза… Как она беспечна! – невольно думал Виктор.