Попутчики
Шрифт:
Он поставил глиняную миску на стол и замер, снова внимательно осматривая помещение.
– Сейчас пойду, принесу воды. И дров бы добавить, а то околеем за ночь.
– продолжая что-то выискивать глазами, закончил мысль.
– А здесь чего ищешь?
– Одежду. Там, вообще-то, зима.
– как нечто само собой разумеющееся, приподняв брови, сообщил "добытчик".
Как будто я могла об этом знать, блин.
– Ну-у, в прихожей, наверное... Или что там есть?
– подсказала, игнорируя назидательные интонации собеседника. Я понимала, что его раздражение сейчас
– Есть ещё одна комната и кухня. В прихожей, как ты выразилась - верхняя одежда. Но хотелось бы какие-никакие портки понадёжнее, а то в спальном белье по сугробам скакать, знаешь ли, тот ещё "айс". Для мужского здоровья - нихрена не полезно.
– Логично.
– вынуждена была признать я.
Штаны нашлись в самом углу у печки. (Всё-таки, это была она.) Там же валялось "моё" платье. Кстати, на фоне всего виденного до сей поры - даже приличное. Только грязное и драное.
– Слушай, а пижамки свежей в сундуке не было?
– запоздало спросила я.
– Всё на стуле.
– односложно ответил Александр, натягивая штаны прямо поверх этих "жидких", что на нём были, и пошёл на выход.
О причинах нашего, мягко скажем, странного, сложного и непонятного положения оба пока больше сознательно не говорили - нам было страшно.
7
Не было его довольно долго. За пределами помещения что-то гремело, было слышно, как матерится этот самый Саша, о стенку топки ударились дрова. Печь была одна на две комнаты. То есть, закрытой частью - сюда, а топкой - в кухню. Странная конструкция.
Оставшись одна, я лежала и тихо шалела от нереальности и дикости происходящего. Ещё раз посмотрела на свои руки, подавляя морось паники, медленно поднимавшейся к горлу.
– Скорей бы вернулся, что ли, - поёжилась я, - сним хоть не так страшно.
Наконец, тяжело дыша и обливаясь потом, он появился в комнате, надсадно волоча баклаху с водой.
– Ты чего там ругался?
– спросила я, - Что-то пошло не так?
– Да нет. Просто...
– Что?
– Какого чёрта?! Где моё тело?! Откуда вот эта дохлятина взялась?
– он присел на стул, переводя дух, - Ты глянь - он задрал штанину, - как на таких тощих костылях вообще ходить можно? Чуть поработал - все конечности трясутся.
– Не забывай, что ты травмирован. Не стоит много от себя требовать.
– я просто не знала, что ещё сказать. Что мы со всем разберёмся и вернём свои, простите, как-то странно это произносить, тела? Так нет ни малейшей в том уверенности, как нет и объяснений. Крутится что-то в голове, а уловить никак не могу.
– Ладно, проехали.
– буркнул он. Снова молча психанул и, фыркая, пошёл обратно на кухню.
– Ты куда?
– успела спросить я.
– За кипятком.
– ворчливо донеслось оттуда.
–
– вернувшись с горячей водой, он снова озадаченно замер на месте.
– А на кухне? Полотенца?
– На кухне такой сифилис, что то, что подразумевается под полотенцами - в руки взять страшно. Будем рвать простынь.
– решительно отрезал он.
Я прекратила пререкания. Тем более, что приближался момент, когда надо будет и в самом деле мыться. А я вообще никак не могла представить, как смогу это сделать.
– Давай, сначала тебя.
– Александр уже развёл воду и приготовил ветошь.
– Я сейчас. Я попробую.
– начала пытаться подняться, борясь с головокружением и тошнотой.
– Лежи давай - я помою.
– Как? Нет.
– возразила я, совершенно растерявшись, - Нет, погоди... Надо что-то придумать.
В этот момент просто не знала, как быть. Чужой человек, к тому же мужчина будет сейчас шоркать меня тряпкой? Уверенна, ему эта процедура не доставит ни малейшего удовольствия - много радости мыть постороннюю лежачую тётку. Да и самому уже, наверняка, шевелиться тяжело - вон сколько дел переделал. Да и вообще... А мне каково!... Короче, не знаю, как объяснить. Мысли и чувства кипятком обжигали сознание. Стыдно было - до слёз.
– Успокойся.
– совсем с другой интонацией - без раздражения и ненужного сочувствия сказал он, - Так случилось. Это просто надо сделать.
– Фу-ух.
– выдохнула сдерживаемые слёзы я.
– Не переживай.
– он посмотрел в мои глаза своими серыми, полным понимания.
И я всё-таки заплакала. От беспомощности, от злости и... от благодарности.
– Так, всё.
– ободряюще-деловитым тоном начал он, - Давай, что сможешь - сама, я отвернусь, остальное - я. Только тряпки ты всё равно полоскать не сможешь. И снять эти обмотки древней мумии - тоже. Вот так, давай полулёжа.
– Саша сгондобил под спину небольшую горку и устроил меня на ней.
– Стой, - осенило меня, - сперва развесь смену белья у печки - хоть немного просохнет.
Он цокнул языком и с улыбкой уставился в мою сторону.
– И чего ты раньше молчала? Уже бы давно всё согрелось и просохло.
– он поднял тряпки и взялся трясти их, пристраивая у печки, попутно излагая свои мысли, - Тебе голову хорошо стрясло. Я помню, было дело, - лёжа, вроде, ещё ничего, а стоя, и даже сидя - совсем труба.
Эта помывка стоила мне пары лет жизни - ей богу. Саша и в самом деле старался не смущать меня, как мог, спокойно промывая за мной использованные "полотенца".
Наконец, до чего могла добраться, было оттёрто. Не идеально, конечно, но терпимо. Приподняв и поддерживая под спину, Александр натёр её и помог натянуть успевшую немного проветриться, относительно свежую сорочку, выдернув из под меня изрядно промокшую во время водных процедур старую простынь.
– Так, ноги сюда давай. А то, уж прости за прямоту, такое впечатление, что ты босиком по огороду полдня шастала.
– деловито заявил он и взялся тщательно и методично оттирать мои пятки и каждый палец в отдельности, особо упирая на ногти.