Попутное поручение
Шрифт:
А сама Вера Константиновна дома зимой и летом — в старых валенках. Для неё это самое милое дело — валенки. Она так Мишке и сказала. Мишка как-то посоветовал:
«Вы купите себе туфли. В магазине продаются. Модельные».
Вера Константиновна
«У меня, милый, ноги не для модельных — ревматизм».
Топчется Вера Константиновна на кухне в валенках, слушает радио. Когда нету мамы, разогревает Мишке обед.
«Вот иду я вчера со смены, а ребята в парадном сгрудились и спичками в потолок стреляют. Это как? Ведь его недавно белили — потолок. Понимать надо».
У них в парадном и вправду от гари черно, будто в пещере, хотя совсем недавно работали маляры — весь дом выкрасили: и снаружи и в лестничных пролётах.
«Это не спички, это самолётики, — кричит Мишка, — самолётики!»
«Да ты не кричи», — скажет Вера Константиновна. А у самой голос громкий. Шаркая валенками, ходит Вера Константиновна по кухне, грузно переставляя ноги. И сама она грузная и толстая. И голос, как у чудища из «Аленького цветочка», который недавно по радио передавали. Как начнёт она «бу-бу-бу да бу-бу-бу», по всей квартире слышно. Потом спохватится.
«Это я почему так? — скажет. — Машины в цехе вон как стрекочут. Попробуй перекричи их. Вот и привыкла за тридцать с хвостиком. Да ты ешь. Я ещё подложу, если в охотку. Это хорошо,
Мишка стоит в непривычно тихой комнате. Людмила, подставив табуретку, уже сняла со стены мальчика, шагающего по лужам. И вблизи у этого мальчика, такого знакомого и загадочного, лицо взрослее и строже.
Мишка берёт картину и, осторожно прижимая к боку холодное стекло, выходит из комнаты.
Вечером он лежит в своей кровати и долго думает о том, что это всё-таки очень горько: был человек и нет его. Будто снег — растаял и следа не осталось. И тут же думает, что это не так, что-то остаётся, остаётся навсегда.
Вот мама сказала, что она всегда будет помнить Веру Константиновну, и Людмила тоже, и та неизвестная Зина «с характером», которая сегодня так горько плакала, и другие девчата, то и дело бегавшие сюда, в маленькую комнату, по соседству. И в далёком белом городке с островерхими крышами незнакомые люди огорчатся, когда получат письмо, и будут думать о Вере Константиновне и жалеть её. И сам Мишка. Разве он забудет её усталое лицо, седые волосы и громкий голос: «Понимать надо». И ему кажется, что он понимает. Всё понимает.