Попытка номер три
Шрифт:
– Что случилось? – с трудом спросила Надежда.
– Теперь уже все в порядке, милая, – защебетал кто-то рядом. Надя с трудом скосила глаза в сторону говорившего и узнала соседку из квартиры напротив. Имени женщины она не знала, но частенько здоровалась, когда сталкивалась с ней на лестничной площадке. – Я из магазина шла, – своим щебечущим голосом продолжила пожилая женщина, – смотрю, а по лестнице мужик несется с орущим ребенком на руках. Чуть с ног меня не сбил, придурок. Поднимаюсь выше, а там ты на пороге без памяти лежишь. Я уж грешным делом подумала – все, кончилась, но потом все же в «скорую» позвонила и в милицию. Врачи приехали, мы тебя в дом занесли. Доктор говорит, что опасности для жизни нет.
Из глаз Надежды
– Я должна идти, – пыталась она подскочить с кровати.
– Куда? Зачем идти? Тебе лежать надо, – пытались утихомирить ее медики.
– Лежать? У меня ребенка похитили! Вы понимаете? Ребенка! – она снова залилась слезами.
– Успокойтесь. Вам силы сейчас нужны. Ребенком милиция займется, все будет хорошо. Главное – успокоиться, все в деталях вспомнить и рассказать следственной группе.
Разговор с прибывшими оперативниками длился долго: ее подробно расспрашивали о жизни с бывшим мужем, о его образе жизни, и успокаивали – ребенок, мол, с отцом, все будет в порядке, не враг же он собственному сыну. Слова утешали мало, да и сказать с точностью, куда Димка мог увезти их мальчика Надежда не могла, просто не знала. Друзей у ее сверхобщительного бывшего мужа было предостаточно, в том числе и в других городах, и даже за границей, так что могло случиться и такое, что она потеряет своего сыночка из виду на долгие-долгие годы… Как с этим жить?
Голова просто отказывалась работать, все тело пронизывала такая боль, что она просто не знала, куда от нее спрятаться, чем притупить.
– Скажите, моего мальчика найдут? Он ведь вернется? – с собачьей преданностью она заглядывала в глаза мужчинам в милицейской форме. Видела, что они отводят глаза, но верила, хотела верить, когда слышала от них в ответ:
– Ребенок обязательно будет вам возвращен. Все будет хорошо.
Укол, по-видимому, начал действовать. Глаза закрылись, и она утонула в спасительном сне, беспокойном, черно-белом, но все же – сне. Да, силы ей еще понадобятся… Когда она проснулась, рядом с ней были родители и семейство Левкиных – Толстиковых в полном составе.
– Есть новости о Сереженьке? – прошептала она непослушными губами.
– Пока ничего, – с горечью ответила ей мама, – но в милиции говорят, что у них есть какие-то данные о том, где может скрываться сейчас Дима. И вроде бы даже он еще не покинул пределов города.
– Ты не волнуйся, дорогая, – вмешалась в беседу проворная Оксана, – этим вопросом занялся наш отец, у него свои подвязки и источники информации. Думаю, что уже скоро мы получим первые новости.
Предсказания молодой женщины полностью сбылись. Каким-то чудом пожилой бизнесмен смог обойти оперативников и выйти на след непутевого родственника и их с Надеждой сына. К вечеру Сереженька был дома.
– Я не знаю, как вас благодарить, Михаил Никифорович, – Надя с каким-то благоговением смотрела мужчине в глаза и даже дышала через раз в его присутствии. Малыш преспокойно спал в своей кроватке, сытый, чистый и довольный, а Надя с хозяином квартиры сидели на уютной кухоньке и пили чай. – Не представляю, как бы я дальше жила, если бы с сыночком моим что-то случилось. Просто умерла бы, наверное.
– Не говори ерунды, – проворчал в ответ мужчина, – все же хорошо, все в порядке. С муженьком твоим я серьезно поговорил, разъяснил ему кое-что. Сюда он больше не сунется и вообще обещался больше близко к тебе не подходить. Хотя обещаниям тех, кто бутылку сделал своим идолом, я верю с превеликим трудом, но думаю, что еще раз проделать такой трюк он не рискнет. А продумать нам твое дальнейшее существование нужно очень даже основательно. Прежде всего – на работу тебе надо выйти, когда есть свой кусок хлеба, есть и уверенность
– Да понимаю я это, Михаил Никифорович, но ребенок еще маленький совсем, ему ведь и трех лет нету. И с садами детскими нынче очень непросто, сами же видите, что в стране творится – зарплату не платят, предприятия закрывают. Даже не знаю, как поступить…
– Предприятия закрывают, это точно, но пришло время тех, кто умеет считать деньги, кто умеет предоставить спрос на рынок и получить на этом прибыль. Нас таких зовут презрительно торгашами, но без нас-то никуда на самом деле. Ты давай-ка, договаривайся с матерью, пускай она малышом займется, а сама выходи ко мне в магазин. Поработаешь продавцом, подучишься, товар узнаешь, а там и директором тебя поставлю. Подумай над моим предложением, я тебе дело говорю. А теперь пора мне, оставайся с Богом, и, если что – звони, не стесняйся.
Мужчина давно ушел, а Надя все сидела в задумчивости над остывшим чаем и пыталась осознать, что готовит ей судьба.
В конце месяца она уже стажировалась в одном из магазинчиков Михаила Левкина, а вскоре он пришел в квартиру, где продолжала жить Надя, и остался в ней полноправным хозяином. Молодая женщина даже пикнуть не посмела, когда он навалился на нее своим огромным телом и с кряхтением и одышкой принялся «столбить территорию».
Михаил Никифорович всю сознательную жизнь проработал в шахте, начинал с горнорабочего, а потом постепенно поднялся до начальника участка. Со своей женой, Маргаритой Семеновной, он познакомился после службы в армии и практически сразу женился – обстоятельная, чистоплотная, она так умела вести домашнее хозяйство, что было бы величайшей глупостью потерять такую девушку. Он всегда знал, что женится именно на деревенской, те знают о жизни не понаслышке, не капризничают, способны стойко переносить трудности, а, как известно, у молодых семей в первое время трудностей хватает.
Левкины поначалу снимали комнатку в частном секторе, позже смогли позволить себе квартиру, а через полтора года после переезда, когда родилась старшая дочь Светлана, предприятие выделило семье двухкомнатную квартиру в одной из первых городских многоэтажек. Это было настоящее счастье – свой угол, где она станут настоящими хозяевами, и пусть жилище уже и тогда считалось далеко не новым, этот недостаток скрашивали огромные окна, высокие потолки и широкие межкомнатные двери. Кухня, на которой можно было танцевать вальс, просторный коридор и прихожая – и все это наполнено светом, воздухом и радостью.
Работа шахтера не самая легкая и безопасная, ежедневно человек, спускаясь в забой, рискует своей жизнью, ежедневно жены и дети с нетерпением смотрят на часы и считают минуты до возвращения своих мужей и отцов. Судьба была милостива к Михаилу и Маргарите, словно оберегала она эту семью от бед и несчастий, посылая им добро и благополучие.
Коммерческую жилку Левкин открыл в себе еще в то время, когда спекуляция была не основой рыночной экономики, а уголовным преступлением. Зарплата на передовом участке, где трудился Михаил, позволяла каждое лето выезжать с семьей к морю и в лучшие здравницы страны. Говорят, в те далекие времена забота о здоровье и благополучии трудящихся была приоритетной задачей государства. Так вот, дальние поездки, новые города и приличная зарплата давали возможность приобретать дефицитные товары, вещи, продукты и потом с выгодой перепродавать их в родном городе. Например, из небольшого поселка в Средней Азии, где он гостил у армейского друга, были привезены три женские меховые шубы и пять шапок-формовок. Товар оторвали буквально с руками. Народ недоумевал – отчего в Сибири, где морозы зашкаливают за сорок градусов и зима длится девять месяцев в году, меховых вещей днем с огнем не сыщешь, а в ауле узбекского пригорода их с аппетитом поедает моль, потому как спроса нет.