Попытка вторжения
Шрифт:
— Сларагерва! — опомнившийся второй хвостач-водонос налетел на взбунтовавшегося соплеменника, обхватил за плечи — оба повалились на пол. Яростно заворочались, лягаясь и урча. Катрин подтянула к себе табурет — в кистях рук ничего кроме боли не оставалось. Пришлось оставить попытку использовать оружие — шпионка уловила момент и вцепилась зубами в ляжку хвостатого противника. Укус на манер не очень ядовитой кобры оказался действенным — враг взвыл. Катрин сжала челюсти покрепче, искренне надеясь что грызет того кого нужно. Во рту была кровь, прикушенная
— Упорный какой шмондюк, — отдуваясь, заметил уцелевший хвостач и принялся вытирать нож о шаровары неуцелевшего.
Катрин выплюнула окровавленный клок ткани и сказала:
— По ходу дела, еще у двери нужно было полоснуть.
— У меня не восемь рук, — проворчала усатая Лоуд-хвостач.
Катрин попыталась сесть — табурет оттягивал руки, будто в нем было два пуда веса. Запястья давило невыносимо.
Лоуд обратилась в привычную бабу, сидела на корточках и с интересом смотрела на узницу табурета. Обтертый нож тускло поблескивал, играл в пальцах оборотнихи.
— Что, самое время? — спросила Катрин.
— Отбиваться и молить будешь?
— Вряд ли. Я не в форме. Браслеты и табуретка вообще закудхали, — признала Катрин, стараясь не завопить.
— Тогда, пожалуй, отложим, — насмешливо оскалилась Лоуд.
Женщины глянули на полковника — тот еще был жив, тщательно зажимал распоротое горло, пучил глаза и силился что-то сказать — под пальцами трогательно булькало.
— Логос-засоня вопит, что резанула я этого ющеца неуклюже, — задумчиво признала Лоуд. — Надо было чуть подпортить. Он тут вроде главного, такой заложник…
— Да в жопу его! Сними с меня железки или прирежь — терпеть невозможно.
— Э, а говорила, молить не станешь, — обрадовалась оборотниха.
— Твою мать, ради всех богов, да сделай что-нибудь!
— Ох, должна мне много будешь. Ладно, подставляйся, Светлоледи великая…
Катрин, бормоча матерное, попробовала встать на колени, развернув гирю-табуретку к тусклому оконному свету. Подлая спасительница, поигрывая ножом, снисходительно ждала.
— Лоуд, ты нахрена того не добила? — прошептала Катрин, глядя в сторону двери.
— Так поболтаем с ним еще, — пояснила оборотниха, оглядываясь. — Чего он, припёрок, там ерзает?
Сержант Дэйв, лежа в липкой луже, приподнялся на локте — рука у него дрожала, ствол оружия прыгал, но не узнать машинку было трудно — короткоствольное, барабанчатое — Смит-Вессон 357-й облегченный, не иначе…
Лицо сержанта исказилось, он давил на спуск. Катрин крепко боднула оборотниху в грудь, опрокидывая на пол…
Грохот выстрела в замкнутом бункере прозвучал оглушительно. Стол вздрогнул от угодившей в него пули, звякнули инструменты дознавательства. Лоуд на четвереньках прытко скакнула прочь. Катрин тоже попыталась уползти, но проклятый табурет держал как якорь. Корчась от боли, шпионка закричала в пороховой туман:
— Берегись! Оно многозарядное…
…Бабахнул
— Ай! — отозвалась оборотниха из глубины бункера.
Куда стреляет подыхающий, но никак не дохнущий сержант, Катрин понять не успела — боль в кистях и ощущение того что беспомощно лежишь в пяти шагах от стрелка, несколько отвлекали. Вроде бы что-то очень мелкое проскочило мимо стены — собака, что ли? Донесся щелчок осечки — импортные патроны как обычно, дурили. Протяжно всхлипнул сержант Дэйв…
Катрин разглядела ребенка, сидящего на ногах сержанта. Рыжий мальчик обтер нож о китель покойника и прошепелявил:
— Тьфу, этот тоше молшать будет.
— Хрен с ним. Хорош извращаться. Давай во взрослую возвращайся, дверь запри и с меня железки сними.
— Какие к ющецу извращения?! — обиделась, крупнея в размерах, Лоуд. — В мелкого попасть труднее…
— Это верно. Но несколько шокирует. Дверь захлопни — сейчас набегут на шум.
— Дверь хитрая, потом не откроем.
— Но с гостями похуже будет.
— Откуда гости? Зачем гости? — Лоуд подняла дымящуюся сержантскую трубку, превратилась в аккуратно застегнутого Дэйва и, виляя задом, вышла за дверь.
Катрин выругалась и попыталась рассмотреть, что там с наручниками — боль движений и неудобство не позволяли — получалось увидеть только края металлического устройства. Нет, без посторонней помощи не обойтись.
Было слышно, как Лоуд кашляет снаружи. Наконец, оборотниха вернулась.
— Как этот дым в себя тянуть? Горло как кораллом продирает.
— Привычка нужна. Что там снаружи?
— А что снаружи? На меня глянули, я показала, чтоб пошевеливались, работа не ждет. Скоро с докладом должны прийти. У них там сплошь подзаглотные безобразия — кто-то хвостачей среди белого дня тайком режет. Распустились, шмондюки! Вечером прикажу старшин и сотников выпороть и «козлом» связать.
— Значит, вжилась уже?
— А как же, погуляла-посмотрела. Хотя скучновато: кряхтят, стучат, роют…
— Лоуд, сними с меня железки.
— Что-то ты, Светлоледя, какая-то надоедливая сегодня. Заладила «сними» да «сними». Занудство сплошное. Самца тебе нужно безотлагательно, вот что я тебе скажу. Тебя эти нарядные хоть отбарить-то успели?
— Ты, мля многорожья, если ты…
Фраза вышла длинной, если вдуматься и учесть обстоятельства, довольно глупой, но терпения у шпионки уже никакого не оставалось.
— Да, не в себе ты сегодня вовсе, — поджала губы оборотниха. — Когда ругаешься, должно быть понятно, а здесь я и половину не разобрала. Ладно, подставляйся…
Снять наручники не вышло. Лоуд смогла ослабить и блокировать механизм зажима, но снять увесистые железки без ключа оказалось невозможно. Обыскали покойников — ключа не было. Искать его по всему узкому, но длинному бункеру было бессмысленно: коробок, полок и столов здесь хватало.
— Ты так погуляй, — посоветовала уставшая от непривычных конструкторско-технических усилий Лоуд.