Пора хризантем

Иноземцев Владимир Иванович

Марина. Дядя Игнатий, что это у вас за книги?

Игнатий. Новый сборник. Юбилейный альманах. Тут все Новоапрельские авторы. И рассказ вашей подруги здесь.

Марина. А сами вы что-нибудь пишите?

Игнатий. Да вот на тридцать седьмой странице мой очерк "Очарование гор".

Марина. Горы - это хорошо. Я помню, мы в Архызе отдыхали.

Игнатий. Архыз - это внизу. А чем выше поднимаешься, тем красивее. Сначала озёра, потом ледники, и, ещё выше - перевалы.

Марина. На перевалах я не была.

Игнатий.

На перевалах самое удивительное это записки. Представляете, открываешь баночку из-под кофе, а в ней послание от туристов, побывавших здесь пятнадцать лет назад.

Марина. Вот это, да. А многие читают ваши очерки?

Игнатий. Есть и такие.

Марина. А почему вы книги не пишите?

Игнатий. Ну, нет. Писателем, как и критиком нужно родиться. У писателя должно быть что-то особенное внутри.

Марина. А разве у вас этого нет?

Игнатий. В книге нужна интрига, сюжет. Читателю интересно, когда жена изменяет мужу, а главный герой, в конце убивает кого-нибудь или, на худой конец, сам пускает себе пулю в лоб. А я, понимаете, не могу потребовать от своих героев ни измен, ни злодеяний. Фантазии на это у меня нет.

Марина уходит.

# 29 #

Игнатий. Виктория идёт с работы.

Виктория. Ой, я не могу.

Игнатий. Хочешь нарзана?

Виктория (садится в кресло). Налей.

Игнатий. Что у вас случилось?

Виктория. Опять проректор вызвал меня на ковёр. Заявил, что я не умею работать с задолжниками.

Игнатий. А сколько их?

Виктория. Сто пятьдесят человек.

Игнатий. Надо же.

Виктория. Декан неделями в командировках, на факультете я одна. Студенты толпами за мной по институту бродят, бегунки просят.

Игнатий. Ну, и что? Подписала бумажки и всё.

Виктория. Не всё. Надо ещё обеспечить уборку корпусов и территории. Не отдохнуть, не могу, не поесть.

Игнатий. А ты прибавку попроси.

Виктория. Прибавку? Ты не понимаешь, это же институт. Все прибавки в начале года.

Ну, а ты у адвоката был?

Игнатий. Был.

Виктория. И что он тебе сказал?

Игнатий. Сказал, что раньше нам с тобой об этом надо было думать.

Виктория. Это я и без него знаю. А нового он тебе ничего не сказал?

Игнатий. Говорит, что по закону нашу сделку могут расторгнуть, только в одном случае.

Виктория. В каком?

Игнатий. Если в суде будет доказано, что на момент подписания дарственной мы с тобой были недееспособными. В общем, мы с тобой были тогда не в своём уме, а потом вдруг, к нам опять рассудок вернулся.

Виктория. Ерунда какая-то. Ты ему объяснил, что это моя квартира. Я её подарила, а теперь хочу назад себе вернуть. Где ты такого адвоката нашел?

Игнатий. В юрконсультации.

Виктория. Понятно. Там, видно, одни двоечники сидят. Ничего они не соображают. Мне коллега на работе мне сказала, что нам надо к Понурову надо.

Игнатий. А кто это?

Виктория.

Не знаешь? Лучший в нашем городе адвокат Понуров-Балаклавский. Он, говорит, ни одного дела не проиграл. Он что-нибудь придумает. Обязательно сходи к нему.

Игнатий. Схожу, конечно. Только после похода.

# 30 #

Виктория. Игнатий с рюкзаком и палками собирается в поход.

Виктория. Ничего не забыл? Ложку взял, мыло, зубную щетку?

Игнатий. Всё: палки, кошки, ледоруб. Самое главное два фотоаппарата для пейзажей и для цветов.

Виктория. Ты полотенце в прошлый раз забыл.

Игнатий. Полотенце положил. Мне пора. (Берёт рюкзак).

Виктория. Подожди. Дай, я на тебя посмотрю.

Игнатий. Что?

Виктория. Береги себя. Будешь по ущельям лазать, помни, я тебя жду.

Игнатий. Я помню.

Виктория. В трещины эти чертовы не лезь. Понял? Я тебе не разрешаю.

Игнатий. Не буду.

Виктория. Через речки по скользкому бревну, как в прошлом году ты рассказывал, не ходи.

Игнатий. Не пойду.

Виктория. Не обманываешь?

Игнатий. Разве я тебя обманывал?

Виктория. И домой возвращайся быстрей.

Игнатий. Не волнуйся. Я всё помню.

Виктория. Ну, давай. Не долго. (Игнатий целует Викторию и уходит, Виктория уходит в дом).

# 31 #

Виктория и Игнатий.

Виктория. Что тебе сказал Понуров?

Игнатий. Он сказал, что ни одного дела похожего на наше выиграть, пока не удавалось. Но он усматривает в нашем случае хорошие перспективы и надеется, что это будет знаковый процесс.

Виктория. Я же тебе говорила, он что-нибудь придумает. Сразу надо было тебе к нему идти.

Игнатий. Говорит, сам факт того, что мы подарили единственную квартиру другому лицу, подтверждает нашу с тобой неадекватность.

Виктория. Чего?

Игнатий. Он мне сказал, что в этом не сомневается. Нужно будет только этот наш козырь трансформировать в систему доказательств на суде.

Виктория. Не понимаю тебя.

Игнатий. В общем, нужно чтобы на момент подписания дарственной суд нас с тобой признал недееспособными.

Виктория. Это как?

Игнатий. Нам нужно раздобыть такие справки, что на момент подписания бумаг мы с тобой находились в психиатричке.

Виктория. Ты с ума сошел?

Игнатий. Понуров сказал, что у нас получится наверняка. Это вопрос техники. У него есть люди, которые всё подтвердят. За деньги, конечно. Информационное сопровождение он обеспечит.

Виктория. Постой. Вы, что хотите меня и, в самом деле, в психдом отправить?

Игнатий. Это не всё. Ещё нужно привести в суд по три свидетеля, которые подтвердят, что на момент оформления дарственной мы с тобой были не в себе, а потом вдруг прозрели и, в общем, неожиданно соображать начали. Если мы согласимся, то таких свидетелей он тоже найдёт.