Пора Познакомиться. Книга 2. Молодость
Шрифт:
Катя пришла в себя после родов на третьи сутки и оказалась очень доброй, общительной и приятной женщиной.
Остальные женщины поступившие ранее нас, запомнились мне менее. У окна в нашем ряду лежала Люся, родившая ночью. Ей ещё не приносили ребёнка на кормление, она мне запомнилась оттого, что наших детей перепутали.
Кормить детей нам принесли в 6 утра следующего дня, в понедельник. По коридору загремело, потом распахнулись двустворчатые двери палаты и въехала большая каталка, на которой в рядок, как полешки лежали плотно запелёнутые
Вели они себя по разному, кто-то уже пел песни, во всю Ивановскую, кто-то зевал, а кто-то мирно посапывал носиком. Потом я узнала, что прежде, чем везти на кормление их слегка прикармливали, оттого некоторые и спали. А вот обработкой и пеленанием, занимались после кормления, чтобы деток дважды не крутить, так что привозимые на кормление, изрядно попахивали. Такие были порядки.
Нам стали раздавать детей. Начали с нашей стороны. Я получила кулёк, собралась прикладывать его к груди, как показала детская сестра и тут же уставилась на ребёнка, он явно не был похож, на того, что мне показывали в родовой.
Интересно, но когда в фильмах бывает сюжет про то, как в роддоме подменили и перепутали детей, я в это не верю. Это может быть только в одном случае, если мать рожала в бессознательном состоянии, что нереально, или через кесарево, что вполне реально. В остальных случаях, того краткого мига,когда тебе показывают младенца, достаточно, чтобы запомнить своё дитя и отличить его среди других.
Сестра ещё продолжала разносить остальных детей, когда на всю палату прозвучали два наших голоса " это не моя", "это не мой". Она остановилась и сказала нам:- Ну что вы выдумываете, бирки посмотрите. Я выпростала ручку малыша и громко сказала Казаков, в то время как Люда воскликнула Сычёва.
Сестра тут же бросилась извиняться и менять детей. Одеялки у всех были одинаковые, только у моей было подпалённое пятно в ногах, по нему эта сестра потом всё время сверялась. А позже, когда я встала и управлялась со всем, то просто вталкивала каталку в палату,заявляя:-" Деловая, раздавай". И детей раздавала я.
Я пыталась начать кормить дочку, но она спала. Тогда сестра сказала, чтобы я зажала ей носик и она откроет рот. Смотрела на крохотную пуговку, усеянную белыми пятнышками, словно манкой и не могла понять, как зажму этот крохотный носик, но сестра велела действовать смелее.
Крылья носика оказались неожиданно твёрдыми и никак не хотели зажиматься. Пришлось сестре помогать неумелой робкой мамочке, после чего девочка открыла ротик и крепко ухватила грудь, а у меня потемнело в глазах и я упала без сознания на кровать. Вот тогда-то мне и помогли и врач сказала эти страшные слова.
Укол стали делать перед кормлением ежедневно. Одного хватало на сутки.
Сосала девочка активно и быстро набирала вес.
А у соседки Лиды, той самой тридцатитрёхлетней ничего не получалось со сцеживанием молока. Ей кормить малыша пока не приносили из-за разного резуса, и нужно было сцеживать молоко. Грудь у неё стала стеклянной, она стёрла её до ран, но ничего не могла сделать, а сестра
Меня всем наукам сцеживания научила мама, поэтому я предложила ей свою помощь. Она была так измучена, что с радостью согласилась.
В общем я её раздоила, сил при этом затратила немало. Грудь была очень большой. Но результат в итоге оказался хорошим, она больше не мучилась и справлялась сама.
Вообще я встала быстрее всех, словно никогда и не рожала и тут же включилась в заботу обо всех обитателях палаты. Это было для меня своего рода приятным времяпрепровождением и спасением от долгого течения времени в условиях больницы.
Я жутко не люблю больницы с их замкнутостью, поэтому всегда стремлюсь чем-то занять себя. Мне не составляет труда принести судно, попросить у сестры-хозяйки пелёнки для женщин или оказать любую другую услугу. Мне так комфортней.
Оттого и получалось всегда и везде, что люди быстро со мной сходились, я становилась им нужной и словно бы близкой.
Очень скоро я плотно опекала Машу, ту двадцатилетнюю роженицу. Она сама была не из Серпухова, приехала откуда-то из глубинки России в Серпухов работать в совхоз Большевик по набору. Совхоз был богатый, работников не хватало и они набирали по оргнабору, так это тогда называлось. Её молодой человек, пока не муж, отец ребёнка был из Сибири, тоже приехал на работу трактористом. Видимо здесь платили больше.
Жили они в общежитиях при совхозе. Маша была из очень глухой деревни, настолько глухой, что не умела даже обращаться с мылом. Если бы мне сказали, что такое бывает, я бы не поверила.
Но позже посмотрев фильм "Печки-лавочки" и вспомнив Машу, я поняла, что в таком беспросветном мраке жила половина населения глубинки, особенно в глухих деревнях. Наверное поэтому они, невыездные, по сути привязанные к своим сёлам крепостные, так старались вырваться в города. А наш совхоз Большевик был по сути городским почти промышленным производством.
На третий день после родов, её почти насилком заставили встать из кровати, так она боялась вставать,хотя, когда привезли после родов, норовила вскочить, но её отругали. Она пользовалась судном, посмотрев, как это делают другие женщины.
Но взявшись за него неловко, опрокинула его на кровать, после чего я сбегала к сестре хозяйке, попросив сменить ей постель. Девочки рядом, увидев, как она руками пытается стряхнуть всё с постели, убежали из палаты, с позывами к рвоте. А мне было её жалко.
Я заставила её встать и идти в туалет. Там подвела её к раковине, дала мыло и велела мыть руки и лицо. Кран пришлось показывать, как открывается, так как в совхозе они пользовались простыми нажимными умывальниками.
Маша стала умываться, при этом возя по лицу куском мыла. Женщины, которые находились рядом, зашлись громким хохотом, а я терпеливо объяснила ей, как нужно пользоваться мылом. За то, что я не смеялась и проявила о ней заботу, она привязалась ко мне, как бродячая собачка и шагу не могла сделать без меня.