Пора Познакомиться. Книга 3. Взросление
Шрифт:
Я в шоке, какие денежки, где он мог обокрасть, когда они на минуту из комнаты не выходят. Что за наговоры?
А мать отвечает, что у неё три тысячи накоплены, на чёрный день, они во встроенном шкафу, напротив ванны лежали, а теперь их нет.
– Да зачем ему лезть в тот шкаф, где порошки и разные принадлежности инструменты хранятся? Что он там забыл?
– А вот и забыл, пронюхал про денежки и увёл их.
– Интересно, я знать не знала, Саша не знал, а Сашка, который впервые у нас, вдруг узнал? Чушь собачья-говорю.
Ну
А куда выбросить-то мог, если к мусоропроводу не выходил, не в окно же.
Показали на самое нижнее отделение, там где разный хлам, не так уж необходимый складывали. Там и сапог лежит пустой. Стала я всё вытаскивать, психую, руки трясутся. Всё вытащила, горой сложила, нет второго сапога. Я снова всё на место укладываю.
– Вот, видишь сама, нет ничего.
А у меня свербит внутри, ну не бывает такое. Я по второму разу всё перебираю. Стала уже не выкладывать, а со злостью выбрасывать всё. Вот когда в третий или в четвёртый раз, всё с места на место перетряхивала, брезент свёрнутый про запас тряханула, оттуда сапог выпал. Я поначалу думала это всё тот же и сватила его за мысок, чтобы отшвырнуть,а там твёрдое.
Я руку в сапог и вытаскиваю кошелёчек, маленький но тугой. Не открывая спрашиваю "этот?".- Этот, этот, -засуетилась мать и ручки тянет.
Такая меня злость взяла, что я этим сапогом, вместе с кошельком в неё запустила: " Забери и чтобы я дома этого больше не видела. Нормальные люди деньги в сбербанке хранят, а не в сапоге. Там ещё и проценты на сумму идут. А здесь ты будешь рассовывать, забывать куда, а потом всех ворами обзывать? Не бывать этому. Неси в сбербанк и точка."
Такой они меня впервые видели, да я и сама такого взрыва от себя не ожидала. Видимо и детские обвинения меня самой в воровстве, и обида за брата, и все их издевательства чашу терпения переполнили. Вот и разоралась. Но главное что и поиски и обнаружение пропажи на их глазах происходили и никак не могут они обвинить меня, что я кошелёк подбросила.
И ведь вот, что смешно, они тут же собрались и в сбербанк сходили, а вернулись, она мне книжку показала, что вот мол, отнесли. Я ответила, вот теперь книжку и храни, чтобы никого в воровстве не подозревать, кроме тебя никто с неё не снимет, а ты ещё докладывать деньги можешь.
В общем это была моя первая маленькая победа над их дуростью.
Потом в ноябре у нас нарисовался залётный гость из Екатеринбурга. Так же по телеграфу девочка попросила брата её приютить на две недельки, он в Москву по делам. Водить его по Москве не надо, он мол сам всё найдёт, только угол нужен.
Да, уж, гость гостю рознь. Этот такой странный
Приехал парень 30 лет, в рубашке косоворотке, из ткани примерно 20 годов, в костюме тоже примерно тех же времён. Смотрит исподлобья, ходит бочком, почти не разговаривает. К столу не идёт, мне мол только кипяточку. Сырую воду не пьёт,ну это понятно. Мы когда в Питере были тоже тамошнюю воду пить не могли, вкус у неё и запах иной, а здесь из Сибири человек, у них там поди вода, как слеза, наша ему хлоркой пахнет.
Так что это нормально. А вот остальное всё со странностями. Целыми днями по разным молельным домам, не по храмам, а именно по подпольным, оказывается таких много, молельным домам ездит. Только ночевать приезжает. Перед сном библию открывает, читает её, двумя перстами крестится. В общем старовер оказался.
Уехал молчком, тишком, как и приехал. Я после его отъезда пошла бельё собрать, комнату опять Иришке приготовить, а там на столе часы лежат, наручные. Он в плату за постой оставил. Мне так неловко и неприятно стало. Взяла эти часы, отнесла на работу, отправила девчонке той бандероль и записочку туда вложила, чтобы более таких гостей не посылала и приношение ему вернула, мы не нищие с паперти.
Трудно объяснить, но тяготил меня этот презент, словно дома у нас, что-то мрачное осталось. И наши притихшие, словно пришибленные ходили во все дни, что он гостил.
На работе между тем тоже не всё гладко было.
Маришка, та девочка, что с телеграмм на телефонку пересела, отмочила номер. Пришла на работу в полупрозрачной кофточке без бюстгальтера. А кофточка на пуговичках, если сбоку смотреть то отслоняется и вся грудь наружу. Клиенты в шоке. Один мужчина замечание сделал, а она ему "не нравится, дядя, не смотри".
Это же грубость, на жалобу рвётся. Дело в вечернюю смену было, Сан Васильна уже ушла и Валентина ко мне :" Вер, мол сделай что-нибудь".
Я ей говорю, ты пока посиди на телефонке, а я с Маришкой в комнату отдыха отойду. Ну что с шестнадцатилетней девчонки взять, сама такой была, помню, как чудила. Ругать, только обозлишь, нужно тонко подходить, чтобы и не унизить и на место мозги поставить.
Вот сидим мы с Маришкой, она чай пьёт, я курю и между делом рассказываю про свои когда-тошние подвиги, а она слушает. Закончила я, она и замечает: "Вер, а что я сейчас такой же наглой и распущенной смотрюсь?"-" А ты как считаешь?"-отвечаю.
– Ой, я кажется всё поняла, больше такого не будет.
– Ну и умница-говорю-пока кофту или шарфик накинь сверху и проехали, договорились?
Вот так спокойно поняли друг друга и разошлись, а я ненароком для неё авторитетом стала, чуть что за советом бежит.
Через неделю другой случай. Шум, крик в зале, я выскочила.
– Что случилось?
– Да вот,- Валентина-телефонистка отвечает-клиент кошелёк на стойке барьера забыл, а Маришка его кажется сцапала.
– Подожди, не шуми, сейчас разберёмся, погоди обвинять-то .