Порченная кровь

Шел темный век, кровавый век, век демонов и колдовства, век битв и смертей, век конца мира.

Но в огне, пламени и ярости этого времени рождались могучие герои, отважные деяния и великая смелость.

В сердце Старого Света раскинулась Империя, самое большое и могущественное из королевств

Но времена эти никто не назвал бы цивилизованными. По всему Старому Свету, от рыцарских замков Бретонии до скованного льдом далекого северного Кислева, прокатился рокот войны. В высоких горах Края Света, готовясь к новому нападению, собирались племена орков. Разбойники и предатели заспешили в дикие южные земли Пограничных Княжеств.

Начали ходить слухи о появляющихся из всех сточных канав и болот королевства скейвенах, крысоподобных тварях. Северные Пустоши вновь стали грозить проникновением Хаоса и порожденных им демонов и зверолюдей, чьи души находились во власти мерзких Темных богов. Время битвы неуклонно приближалось, Империя, как никогда, нуждалась в героях.

Тело Абеля Хальстига лежало у ног Райнера: лицо застыло в мертвой усмешке, глаза были широко раскрыты, распухший язык торчал между оскаленных зубов. Руки и ноги Абеля до предела выкрутило ядом, наполнявшим его жилы. Товарищи Райнера — Павел и Халс, Франка (девушка, переодетая лучником), Герт и Йерген — тупо смотрели на мертвеца. Гетцау знал: кто-то из них отравил Абеля и способен одним словом сделать то же самое с остальными. Но кто? Кто же шпион?

Они подняли на него глаза. Халс с Павлом ухмылялись, словно знали какой-то секрет. Во взгляде Герта угадывалось злорадное ликование. Франка усмехалась. Ему стало по-настоящему жутко. Они что, все шпионы? Он — один? Неужели нет никого, кому он мог бы?..

Райнер тряхнул головой, сердце его бешено колотилось. Он заморгал. В полной тьме лишь едва светила луна. Он лежал в постели в альтдорфском особняке графа Манфреда Вальденхейма. Просто дурной сон. Он горько усмехнулся. Ну и что делать, когда кошмар — это самая настоящая правда?

Кто-то постучал в дверь. Райнер перекатился на бок и пригляделся. Должно быть, стук его и разбудил. Он пожалел, что у него нет кинжала, но граф Манфред в своем доме не позволял Черным сердцам держать при себе оружие.

— Кто там?

Дверь отворилась. Появилась миниатюрная фигурка со свечой в руке. Это была Франка. Она все еще одевалась как мальчик, хотя вся компания знала ее тайну.

— Всего лишь ваш слуга, сударь, — прошептала она, закрывая дверь

— А? — Райнер все еще не вполне очнулся от кошмара.

Франка улыбнулась.

— Да ладно! Неужели столь умудренный жизнью человек может быть так недогадлив?

Он тупо уставился на девушку. Та вздохнула и присела на перину, пристроив свечу на прикроватный столик.

— Что ж, значит, придется напомнить. Ярл уже год как погиб. Мой траур окончен. Ну, по правде говоря, я выждала еще неделю, чтобы это не выглядело совсем уж до неприличия поспешно. Но сейчас... — Она помолчала, внезапно смутившись. — Сейчас я в полном вашем распоряжении, сударь.

Райнер заморгал. Со времени возвращения из форта в Черных горах он так глубоко погрузился в мучительные размышления, что вопрос, некогда занимавший его практически постоянно, совсем вылетел из головы. Он помнил, что считал дни и даже часы до того, как сможет быть с Франкой, но теперь, пусть он и желал ее страстно, как никогда, теперь...

— Может быть, стоит подождать еще немного.

— Может быть?.. — Франка расхохоталась. — Райнер, ну ты шутник! Ты почти...

Она умолкла. Гетцау был серьезен.

— Ты... не шутишь?

Он помотал головой.

— Но почему?

Его реакция явно сбила ее с толку. Райнер старался не смотреть на нее. Будь она одной из тех обозных девиц, с какими он привык развлекаться, они уже приступили бы к делу, но Франка — девушка не такая, чтобы ею попользоваться и выбросить.

— Мы... мы не свободны. Это все испортит. Я не хочу быть с тобой вот так, тайком.

Франка нахмурилась.

— Я слышу это от человека, который чуть не поимел меня в палатке, окруженной нашими ничего не подозревающими товарищами? Разве ты не говорил совсем другое, мол, мы крадем минуты свободы? Да что на тебя нашло?

— Яд! — Слово вырвалось у него, прежде чем он смог осознать. — Это яд.

Франка пожала плечами.

— Но он в нас уже давно. И раньше это тебя не слишком волновало.

— Да я не про это. Яд недоверия отравляет нас с тех пор, как мы...

— Как мы нашли Абеля.

Райнер кивнул:

— Один из нас — шпион Манфреда. Один из нас произнес заклинание, которое убило Хальстига. Видишь, как это на нас подействовало. Готов поспорить, ребята и десяти слов не сказали друг другу с тех пор, как мы вернулись в Альтдорф.

— Тебя это тоже касается, точно. Но я понимаю. Герт и Йерген — хорошие товарищи. Я, как и ты, и думать не хочу, что один из них подослан Манфредом.

— А кто сказал, что это непременно Герт или Йерген? — отрезал Райнер, выругался и зажал рот. Слишком поздно...

Франка непонимающе смотрела на него.

— О чем ты?

— Ни о чем. Забудь.

— Райнер, что ты имел в виду?

Он уставился в пол:

— Знаю, это глупо, но я так и не смог перестать думать. Манфред мог взять кого-то из нас, из первого набора, что-то пообещать — свободу, золото, что угодно — в обмен на слежку за остальными.