Порно
Шрифт:
Этот пидор визжит и хватаетца за горло, а кровь брызжет по всему бару. Кажетца, я попал ему в вену или, может, в артерию, хрен его знает. Самое смешное, што я ничего такого с ним делать не собирался, это, бля, просто случайность. Счастливая случайность. Счастливая — для него, потому што я лично хотел, штобы все это случилось гораздо медленнее. Я хотел услышать, как он будет вопить, и стонать, и умолять меня, как те дети, которых он убил. Но единственный крик, который я слышу, это крик Второго Приза, он вопит, когда на него попадает кровь зверя, да еще кто-то из старых козлов говорит:
— Господи Иисусе.
Тут я разворачиваюсь и бью Приза в челюсть, штобы он перестал орать, как баба:
— Заткнись, еб твою мать!
Теперь зверь сползает по барной стойке и падает на пол, его кровь льетца на пол. Второй Приз стоит у музыкального автомата и шевелит губами, явно читая какую-то свою мудацкую молитву.
— Хреново дело, Франко, — говорит Чарли, качая головой. Зверь, бля, или не зверь, но это мой паб.
Я смотрю на пидора на полу и показываю на него пальцем. Второй Приз все еще молитца, идиот.
— Слушайте, — говорю я Чарли и двум старикам в углу, — этот пидор — зверь. Следующим мог быть ребенок кого-то из вас или даже мой, — говорю я, и в этот момент зверь на полу подыхает, и тут на меня нисходит вроде как умиротворение такое, я чувствую себя, бля, святым или что-нибудь в этом роде. — Так што, Чарли, — говорю я, — дай мне десять минут, потом можешь вызвать полицию. Этого пидора замочили два каких-то парня, — говорю я, обращаясь к Чарли и двум пердунам. — А прикончить паршивого зверя — это правильно, да. Это по-человечески. Или кто-то против?
Чарли говорит:
— Никто не против. Я только говорю, што пытаюсь вести свое дело. Лет пять-шесть назад Джонни Бротон застрелил тут какого-то парня, прямо у меня в баре. Вот и подумай своей головой, каково оно мне теперь?
— Я тебя понимаю, Чарли, бля, но ничем не могу помочь. Я прослежу, штобы у тебя все было в порядке, на этот счет можешь не волноваться, — говорю я и иду запереть входную дверь. Очень не хочетца, штобы сейчас в бар ввалился Урод или еще кто-нибудь. Я беру из-за стойки тряпку, вытираю край стола, кий и все шары. Потом выливаю пиво из всех стаканов и мою их в раковине. Я поворачиваюсь ко Второму Призу:
— Рэб, мы выходим через заднюю дверь. Пошли. Чарли, мы договорились? Десять минут, а потом звонишь в полицию. Нас здесь не было, ясно?
Я смотрю на двух старых козлов. Одного зовут Джимми Дойг, второго — Дики Стюарт. Они ничего не скажут. Чарли, хоть и пиздит что-то такое насчет разборок с полицией, никогда нас не заложит, это железно.
— Я бы на твоем месте как следует все здесь проветрил и вымыл, — говорю я. — В смысле, что тут был зверь. И так вот с ходу не скажешь, заражен теперь паб или нет, — говорю я, обращаясь к старикам в углу. Один из них держитца молодцом, второго явно трясет.
— Да-да, Франк, да-да, сынок, не беспокойся, — говорит тот, который спокоен, Джимми Дойг. Старина Дики весь белый, но все-таки он выдавливает из себя:
— Да, Франко, сынок.
И мы с Призом выходим через заднюю дверь в боковую аллею, предварительно убедившись, што вокруг никого нет и никакие пидоры не пялятца на нас из окон.
Я как ни в чем не бывало иду к Уроду, надеясь, што этот пидор еще дома. Второму Призу я говорю, штобы он от меня отьебался и не тащился в город, потому што его трясет, как Трясунчика Стивенса, того парня, который изображал Элвиса в «Top of The Pops».
Урод стоит на лестнице, он явно куда-то намылился и, когда видит меня, начинает заметно нервничать.
— А, Франко… прости, што я опоздал, друг. Заболтался по телефону с Али… пытались выяснить отношения и все такое. Я как раз собирался к вам.
— Да я сам еще там не был. Болтался по городу со Вторым Призом, он не хотел в Лейт, — говорю я. — Говорил, што не хочет развязыватца со спиртным.
Он смотрит на меня и говорит:
— Ага, — а потом спрашивает: — Ты хотел што-то узнать… насчет Джун?
— В пизду, это все херня, — говорю я. — Слушай, я не смогу пойти с вами в «Николь». Я тут поссорился со своей бабой, мне нужно вернутца, поговорить с ней и все такое, а до этого я еще должен зайти к братцу Джо.
— Ага… ну, тогда я пойду в «Порт радости», пивка пропущу, повидаюсь с Али.
— Нуда, — говорю я. — Чертовы бабы. — И я оставляю его на лестнице и иду к Джо, надеясь, што его тупой и громкой жены нет дома. А по бульвару как раз проезжает «скорая» и две полицейские тачки.
III. На большом экране
59. Шлюхи из города Амстердама (Часть 7)
Я вернулся в Амстердам, но я больше не чувствую себя здесь как дома. Интересно, это потому, что рядом нет Дианы, или потому, что рядом есть этот лживый мудила Саймон. Но по-любому Амстердам — больше мне не убежище.
Я еле-еле сумел от нее оторваться и буквально заставил себя сесть на самолет вместе с Саймоном. Ее любовь прогоняет страх, даже моя паранойя относительно Бегби пошла на убыль. Этот урод вполне мог зарубить меня топором во время наших долгих прогулок по опавшим листьям в Коллингтон Делл, запросто. С него бы сталось. Когда мы с ней познакомились, она была всего-навсего школьницей, стервозной и развитой не по годам — чего про меня точно не скажешь. Про меня того, каким я был тогда. Тогда я был идиотом. Теперь Диана стала женщиной, спокойной и умной, это уже не та сумасшедшая рейверша, которую я когда-то знал, она умна и начитанна, и из-за этого стала очень сексуальной. Сейчас она сексуальнее, чем тогда. По крайней мере для меня.
Диана.
Я не такой кретин, чтобы думать, что это судьба или предназначение. Если вспомнить прошлое и быть честным, тогда я бы не выделил ее из кучи других девчонок, с которыми встречался. Но меня интересует сегодняшний день. То, как она сдвигает очки на кончик носа и смотрит поверх них, когда я говорю что-то такое, с чем она не согласна. То, как я называю ее «очкарик», а она меня «рыжий и малахольный», что само по себе должно настораживать. Но что самое страшное: мне это нравится. Мы были вместе так мало, а между нами уже появилась такая близость. Это нормально? Наверное, да.