Порно
Шрифт:
— Я… я… я подумаю, что можно сделать.
Я иду в туалет, звоню Саймону с мобильного и сообщаю хорошие новости.
— Нет, Никки, действуй скромнее, предупреждай все его возражения.
— Но он от меня без ума! Он готов на все!
— Может быть, он и готов на все прямо сейчас, но, чтобы вытянуть из него все, что нам нужно, тебе придется быть рядом с ним постоянно, двадцать четыре в сутки семь дней в неделю. Тебя прельщает такой расклад?
— Нет, но…
— Это сейчас все прекрасно и замечательно, но когда он будет лежать один у себя в постели, после того как отчаянно на тебя задрочит, и ему будет стыдно и горько,
Может, у Саймона нет обширных познаний в области человеческой натуры в целом, но он хорошо разбирается в ее половом аспекте. Это имеет смысл. Но даже если все так, кто же не сделает небольшую приятность объекту своих сексуальных фантазий? Хотя бы в надежде на вознаграждение?
Но Саймон был прав, у Алана уже были подобные мысли. Когда я была рядом, все — замечательно, но стоило мне оставить его одного, и он сразу же приходил в себя. Когда я вернулась, он сказал мне, что мог бы достать имена с адресами, но только не номера счетов, а то у него могут быть крупные неприятности. И вообще, зачем для маркетинга номера счетов?
Что мне было ответить?
— Да понимаешь, какое дело, хочу запродать их знакомому хакеру, который сможет влезть в систему и очистить счета.
— Нет! Я не могу!
— Я же шучу, — смеюсь я над ним.
Он нервно смотрит на меня, потом смеется в ответ.
— Я ведь не знаю кодов авторизации. И образцов подписи у меня нет. Это просто сэкономит компании время на составлении базы данных на потенциальных клиентов. — Я беру чипсу с тарелки. — Вкусные чипсы, — говорю я ему, и это — чистая правда. Чипсы действительно хороши.
48. Шлюхи из города Амстердама (Часть 5)
Эдинбург — точно такой, каким я его помню, то есть холодный и мокрый, — хотя зима вроде бы и закончилась. Сажусь в такси, называю адрес на Стокбридже, там квартира моего дружка, Гэвина Темперли. Темпе — один из немногих моих друзей, который никогда не притрагивался к наркоте, так что он был, опять же, один из немногих, с кем я продолжал общаться. Тем более что он не водился с такими, как Бегби.
Когда я приезжаю к нему домой, из квартиры выходит девушка, лет этак двадцати. Вид у Темпса смущенный. Похоже, они поссорились.
— Ты извини, что я тебя не представил, — говорит он, когда мы проходим внутрь. — Это была Сара. М-да, в данный конкретный момент я ни разу не первый номер в ее хит-параде.
Я подумал, что сам был бы не прочь оказаться хотя бы в ее десятке.
Я оставляю сумки, и мы с Гэвом идем в паб, а потом — в индийский ресторанчик. Это милое и недорогое местечко, и оно пользуется популярностью у влюбленных парочек, но есть и компании подвыпивших пацанов. В Даме тоже есть парочка неплохих азиатских забегаловок, но там все равно не умеют готовить карри. За пару столиков от нас сидит компания шумных и пьяных тупиц, но я сижу к ним спиной, так что могу наслаждаться бринджай бхаджи и креветками по-мадрасски с большим, скажем так, успехом, нежели Гэв, которому приходится лицезреть их утомительное кривлянье. Но потом мы надираемся сами и перестаем замечать этих крикливых алкашей. До тех пор, пока я не иду вниз поссать.
На выходе из туалета мое сердце замирает и подкатывает комком к горлу. Какое-то уебище, кулаки, как гири, бежит вниз по лестнице прямо на меня. Я застываю. Блядская жизнь… это он… я перехвачу его и вмажу ему изо всех сил, сперва по ноге, а потом…
Нет.
Это просто какой-то мудак вызывающе прет в сортир мимо меня, но у меня нет к нему неприязни. На самом деле мне хочется расцеловать этого социопата просто за то, что он не Бегби. Спасибо тебе, заебатый придурок.
— В табло не желаешь? — интересуется он, проходя мимо.
— Извини, приятель, просто я тебя кое с кем перепутал, — объясняю я.
Урод бормочет что-то себе под нос, потом направляется к кабинкам. В первые пару секунд я думаю, а не пойти ли за ним, но решаю, что лучше не нарываться. Единственное, что вколотил в меня Реймонд, мой инструктор по сетокан-карате, что самое важное в боевых искусствах — не применять их без надобности.
Поев, мы в Гэвом возвращаемся к нему и сидим за полночь, пьем, травим байки, пиздим за жизнь, в общем, наверстываем упущенное. В его манере себя вести есть что-то такое… удручающее. Мне стыдно, что я так к нему отношусь, и не то чтобы я такой весь из себя исключительный, ведь мне действительно нравится этот парень, блядь, но дело в том, что он как будто наталкивается на стену собственной ограниченности, так и не научившись любить то, что у него есть. Он говорит мне, что у него все тот же ранг в Департаменте по трудоустройству, и выше ему уже не подняться. Его прошения о продвижении столько раз отфутболивали, что он перестал их подавать. Наверное, говорит он, это все из-за того, что он отметил в своей анкете, что употребляет алкоголь.
— Забавно, когда я только-только начинал там работать, пить считалось чуть ли не обязательным. Предполагалось, что если ты ходишь по клубам, то ты общительный человек, не замкнутый. А теперь это считается пьянством. Сара… она хочет, чтобы я бросил все это и уехал с ней путешествовать, в Индию и дальше в ту степь. — Он качает головой.
— Так поезжай! — говорю я ему убежденно.
Он смотрит на меня так, как будто я предлагаю ему оприходовать девочку-первоклассницу.
— Марк, ей двадцать четыре, а мне тридцать пять. Это большая разница.
— Не пизди, Гэвин. Если ты этого не сделаешь, потом будешь всю жизнь жалеть. Если ты не поедешь, ты потеряешь ее и так и будешь сидеть до скончания дней в своем этом мудацком офисе, а лет через двадцать превратишься в трясущегося пьянчужку, жалкого пидора, на которого и смотреть-то противно. И это еще самый лучший вариант из всех возможных, тебя вообще могут выкинуть на улицу — просто так, по самой пустяковой причине.
В глазах у Гэвина — пустота, и я вдруг понимаю, насколько мое пустословие унизительно и оскорбительно для него. В свое время мы все орали, что работать — это для идиотов, но со временем ты понимаешь, что не работать нельзя, и с возрастом ставки растут и растут.
— Я не знаю, — говорит он устало, поднося ко рту стакан. — Иногда мне кажется, что я слишком уж засиделся на месте. Что вот это — тупик, — произносит он, оглядывая свою хорошо оформленную и стильно обставлешгую квартиру. Это и вправду отличная квартира в викторианском Эдинбурге; вид на залив, большой мраморный камин, отшлифованные полы, коврики, старая или стилизованная под старину мебель, стены покрыты клеевой краской. Все — идеально, безукоризненно, и можно с уверенностью сказать, что закладная на эту квартиру — это очень веская причина, почему он не хочет терять работу. — Я думаю, я, наверное, уже упустил свой корабль, — заявляет он с юмором висельника.