Порочное искушение
Шрифт:
Челюсть моего отца сжимается, на лице появляется гнев, но он ничего не может поделать. Он на территории Габриэля, в его доме, и Габриэль имеет на это право.
— Поговорим позже, Белла, — жестко говорит он. А потом резко поворачивается и уходит.
Весь воздух покидает мои легкие, и я опускаюсь на диван, сердце все еще сильно бьется.
— Спасибо, — тихо говорю я, глядя на Габриэля.
— Не стоит благодарности. — Габриэль садится рядом со мной, достаточно далеко, чтобы не было шанса, что он случайно коснется меня, но все же достаточно близко, чтобы я могла почувствовать тепло, исходящее от него. Моя кожа снова покрывается колючками, дыхание становится коротким,
— Я вышел, чтобы уладить кое-какие дела, — продолжает Габриэль и достает глянцевую папку, открывая ее. Внутри пачка бумаг и конверт. Он протягивает мне конверт, и я открываю его, с удивлением обнаружив внутри две новые гладкие пластиковые карты. — Дебетовая и кредитная карты, — объясняет он. — На твое имя.
— Что? — Сначала я ничего не понимаю. — Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, — терпеливо говорит он, — что я пошел в банк и открыл для тебя счета. — Он кладет папку мне на колени. — Пришлось немного повозиться, чтобы сделать все это без твоего присутствия, но, к счастью, мое положение в жизни позволяет мне использовать свои связи так, что я могу обойти некоторые правила. В данном случае я обошел их ради тебя, потому что знал, что твой отец никогда не согласится помочь мне в этом. И я хотел сделать тебе сюрприз.
Я смотрю на бумаги. Я не могу осознать, что передо мной. Я вижу свое имя, подписи и цифры. Пять тысяч долларов на расчетном счете. Две тысячи на сберегательном. Передо мной лежат дебетовая и кредитная карты, на которых указано мое полное имя. Элизабет Изабель Д'Амелио.
— Ты… — Я не могу закончить фразу. Это кажется нереальным. Всего несколько дней назад мы с Кларой говорили о такой возможности, и она казалась такой далекой. Такой невозможной. Просто мечтой, что я смогу убедить Габриэля помочь мне обрести свободу. И вот все случилось, и я даже не просила.
У меня нет слов, чтобы выразить то чувство, которое поднимается в моей груди, поэтому я просто смотрю на него, потрясенная молчанием.
— На всем этом написано только твое имя, — продолжает Габриэль. — Ни имя твоего отца, ни мое, ни чье-либо еще. С этого момента ты будешь получать зарплату, и она будет перечисляться на твой счет. Твой отец больше не получит от меня денег за твою работу. Я уже начал действовать до, но… — Его рот сжался, на лице на мгновение появилось гневное выражение. — После этого я еще меньше склонен позволять твоему отцу получать от меня какую-либо прибыль. По крайней мере, когда дело касается тебя.
— Я не знаю, что сказать, — шепчу я. — Спасибо. Я…
— Тебе не нужно ничего говорить, — мягко говорит Габриэль. — Ты взрослая женщина, Белла. Ты заслуживаешь своей независимости, и я хочу, чтобы она у тебя была. Быть прикованной к отцу так, как ты сейчас, — предосудительно. Это архаично. И я хочу положить этому конец.
— Ты понимаешь… — Я прижимаю руку ко рту, мои мысли забегают так далеко вперед, что мне приходится возвращать их обратно. — Габриэль…
— Да, понимаю. — Он поворачивается ко мне лицом, на его лице серьезное выражение, но я вижу, как улыбка дергается в уголках его рта, и понимаю, что для него это тоже в некотором роде победа. Он испытывает сильные чувства по поводу условностей мира, в котором мы живем, и в данном случае ему удалось помочь мне преодолеть их. Или, по крайней мере, начать это делать. — У тебя должен быть шанс на собственную жизнь, Белла. Чтобы определить, чего ты хочешь.
— Почему? — Вопрос вырывается прежде, чем я успеваю его остановить. — Почему я?
Габриэль поднимает одно плечо в полупоклоне.
— Ты просто столкнулся со мной в тот день в коридоре.
Мне повезло. И тут меня осеняет, и я понимаю, что мне впервые повезло. Повезло, что я вышла из кабинета в тот день, когда Габриэль собирался встретиться с отцом, повезло, что я столкнулась именно с ним. В кои-то веки судьба, похоже, на моей стороне. У меня есть шанс все изменить, и я решила, что сделаю все возможное, чтобы им воспользоваться. Противостоять отцу будет страшно и трудно, но я не хочу упустить этот шанс. Не сейчас, когда есть хоть малейшая вероятность, что я смогу обрести свободу.
— И еще кое-что, — добавляет Габриэль, и я испуганно оглядываюсь на него.
— Еще кое-что?
Он кивает.
— Я хочу научить тебя водить машину. У меня, конечно, есть водитель, и ты всегда будешь рада, если он отвезет тебя куда нужно. На самом деле, я бы предпочел, чтобы даже когда у тебя будут права, ты пользовалась услугами водителя, а Джио оставался с тобой, если ты куда-то поедешь. — Он резко выдохнул, его губы на мгновение сжались. — Меня немного беспокоит Братва и твое прошлое с ними. Меня беспокоит, что они все еще могут каким-то образом преследовать тебя. Это незначительное беспокойство, — быстро добавляет он, видя, как расширяются мои глаза. — Я не верю, что они будут преследовать тебя. Но я все равно считаю, что тебе лучше иметь какую-то защиту. Для моего собственного спокойствия, если не больше.
— Я… — На мгновение мне становится трудно придумать, что сказать. Я чувствую себя подавленной всем этим: новыми счетами, свободой иметь собственные деньги и карты, к которым больше никто не привязан, а теперь еще и этим предложением научиться водить машину. И, вдобавок ко всему, Габриэль так открыто говорит, что беспокоится за меня. Что хочет защитить меня — меня лично — не ради его семьи, а ради меня самой.
В моей жизни было очень мало такой заботы. Мне казалось, что я прекрасно обхожусь без нее, что она не имеет для меня особого значения. Но, слушая его, я понимаю, что это значит для меня больше, чем я могла себе представить.
— Спасибо, — говорю я наконец. Мне кажется, что это слишком простое слово, недостаточное для того, чтобы выразить все, что он дал мне менее чем за десять минут. Но я думаю, что он понимает, судя по тому, как он улыбается, его глаза слегка морщатся в уголках, когда он смотрит на меня. На периферии я замечаю, как его рука сгибается на колене, как будто он хочет протянуть руку и коснуться моей руки. Но он не делает этого, сдерживая себя, и это тоже что-то значит для меня.
Я задаюсь вопросом, каково это, если бы он коснулся моей руки. Мне хочется, чтобы он попробова
17
БЕЛЛА
Рука пробирается сквозь мои волосы, шпильки бьют по ковру, сбивая и без того растрепавшуюся прическу.
— Какая хорошенькая невеста, — рычит голос с русским акцентом, а другой кулак задирает юбку моего свадебного платья, задирая ее до колен. — Думаете, эта сохранила себя девственницей, как и полагается?
Я издаю крик протеста, пытаясь вырваться, но рука в моих волосах слишком крепкая. Я уже чувствую, как пряди трещат, угрожающе натягивая кожу головы, давая понять, что попытка вырваться приведет лишь к еще большей и сильной боли.