Порочное искушение

Джеймс М. Р.

Габриэль открывает для меня дверь со стороны пассажира, а также заднюю дверь, и я неуверенно смотрю на него, пока Сесилия и Дэнни забираются на заднее сиденье.

— Разве я не должна быть там, с ними? — Пробормотала я, и Габриэль покачал головой.

— Я не хочу чувствовать себя шофером. — Он ухмыляется, и я быстро выдыхаю, перебираясь на место пассажира.

Это интимное чувство. Как будто я его девушка, иду на свидание с ним и его детьми. Я подавляю смятенные, беспорядочные чувства в своей груди, сосредоточившись на том, чтобы случайно не сделать ничего такого, что выдаст нас. По крайней мере,

один раз я видела, как рука Габриэля дернулась на ноге, как будто он сдерживал себя, чтобы не прикоснуться к моей.

— Я учу Беллу водить машину, — с ухмылкой говорит Габриэль, оглядываясь на Сесилию и Дэнни. — У нее неплохо получается.

— У меня был один урок. — Я смеюсь. — И я не очень.

— У тебя будет больше. — Он смотрит на меня, все еще ухмыляясь. — И тогда ты станешь превосходным водителем.

— Не могу дождаться, когда научусь водить, — вздыхает Сесилия сзади, но я не слышу ответа Габриэля. Я не могу думать ни о чем, кроме как о том, чтобы подавить теплое, мягкое чувство, которое распространяется в моей груди от этого, как он это сказал, от уверенности, что я буду здесь.

Как это будет выглядеть, когда между ним и мной все закончится?

Я не могу об этом думать. Я не могу позволить себе думать о конце. И я не хочу. Не тогда, когда все так хорошо, прямо сейчас, не тогда, когда впервые в жизни я чувствую, что могу быть полностью собой и ничего не сдерживать.

День проходит идеально. Сначала мы отправляемся за покупками, и мое сердце тает еще больше, когда я вижу, как глубоко Габриэль погружается в интересы своих детей. Он позволяет Сесилии вести его по магазину «Американская Девочка» почти час, не жалуясь, пока она объясняет все истории кукол и рассказывает, какие из них ей больше нравятся и почему. После этого Дэнни хочет пойти в магазин комиксов, и Габриэль уделяет ему такое же внимание, внимательно слушая, как Дэнни рассказывает о Бэтмене и своих любимых Людях Икс, а также о тех, которые ему не нравятся. В нем нет нетерпения, он не проверяет время и не смотрит на телефон, и я понимаю, что Габриэль именно такой. Хороший, терпеливый человек, который полностью поддерживает тех, кто ему дорог.

И, независимо от того, чем все это закончится, я понимаю, что я один из таких людей. С того самого момента, как я столкнулась с ним в коридоре, и он взял на себя миссию спасти меня из любой ситуации, которую пытался устроить мой отец.

После этого мы обедаем в бургерной, и Габриэль называет ее отличным выбором. В течение всего обеда его взгляд то и дело останавливается на мне, но он старается не делать ничего, что могло бы создать впечатление, что мы не просто друзья. Пока мы не оказываемся в художественном музее, и я смотрю на картину Ван Гога, пока Сесилия ведет Дэнни в другой конец зала, чтобы подробно рассказать ему о том, что она узнала о Звездной ночи на одном из уроков в начале года.

Рука Габриэля слегка касается моей спины, и я вздрагиваю, но не по той причине, что раньше.

— Они увидят, — шепчу я, не глядя на него, и он усмехается.

Он наклоняется и проводит губами по моей шее. От этого прикосновения все мое тело нагревается, заставляя меня дрожать, а его рука на мгновение прижимается к моей пояснице, прежде чем он отстраняется.

— Сесилия ничего не замечает, когда читает лекции, — говорит он со смехом. — Когда-нибудь из нее выйдет отличный профессор.

Я не могу не улыбнуться.

— В этом ты не ошибаешься.

— Так трудно не прикасаться к тебе, — пробормотал Габриэль, понизив голос настолько, чтобы никто не услышал. — Теперь, когда я могу, это все, что я хочу делать.

Это похоже на признание, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, пульс учащается в моем горле. Его лицо тщательно скрыто, ничего не выдавая, и я напоминаю себе, что это и есть ничего. Просто честность в том, что он чувствует в данный момент. Это ничего не говорит о будущем.

Сесилия, зовущая Габриэля пойти посмотреть на что-то громче, чем следовало бы посреди музея, спасает меня от необходимости что-то говорить в ответ. Но я вижу, как глаза Габриэля задерживаются на мне, лишь на мгновение дольше, чем следовало бы.

Мы гуляем по музею почти до пяти, а потом Габриэль ведет нас на ужин в итальянский ресторан, отмеченный звездой Мишлен. Только тогда мне приходит в голову нервничать из-за одежды, думая о том, что я буду сидеть в ресторане, полном людей. Я потираю руки, когда мы выходим из машины, и страх пробегает по моему позвоночнику. Прежде чем я успеваю подумать, что с этим делать, я чувствую, как ткань скользит по моим плечам, и понимаю, что Габриэль помогает мне надеть куртку.

— Я здесь, — говорит он тихо, чтобы слышала только я, и теплое чувство снова проникает в меня, когда я просовываю руки в рукава куртки.

Он увидел меня и понял. Это было все, что требовалось. Я чувствую жжение за веками и отгоняю его, прежде чем успеваю разрыдаться по дороге на ужин.

Нас отводят в кабинку в задней части ресторана. Габриэль заказывает коктейль, и я тоже — джин с лавандой, который звучит интересно. Сесилия подталкивает ко мне свое меню.

— Паста с чернилами кальмара звучит странно, — говорит она, указывая на нее. — Но я хочу знать, какова она на вкус.

— А что ты обычно заказываешь? — Я заглядываю в меню, и она хмурится.

— Болоньезе.

— Ну, а как насчет этого? Я закажу болоньезе, а ты — пасту с чернилами кальмара, и если тебе не понравится, мы поменяемся.

Сесилия с готовностью кивает, как раз в тот момент, когда сервер приносит нам напитки и буханку хлеба с травяным оливковым маслом. Я поднимаю глаза, и выражение лица Габриэля, когда он смотрит на нас с Сесилией, заставляет мое сердце учащенно биться в груди. Это взгляд, которому я не могу дать название, потому что, если я это сделаю, он разрушит эту тщательно выстроенную между нами связь и превратит ее в то, чем она никогда не должна была быть.

Я отвечаю на вопрос, который задает мне Сесилия, пока официантка принимает наши заказы, и не слышу, что говорит Габриэль и что моя очередь следующая. Меня возвращает в разговор Габриэль, сказав:

— И она будет телятину болоньезе, — а мгновение спустя сервер с улыбкой отвечает.

— Тогда телятину болоньезе для вашей жены. А вы, сэр?

Он слегка обращается к Дэнни, и у меня голова идет кругом. Это простая ошибка. Ее легко совершить, когда мы здесь вдвоем, с двумя детьми. Но меня словно кто-то толчком вернул к реальности.