Порочное обещание

Джеймс М. Р.

— Залезай.

Я не хочу умирать. Но если они действительно чего-то хотят от меня, они не собираются стрелять в меня, пока не получат это. Поэтому я оборачиваюсь, проглатывая страх, когда чувствую, как пистолет упирается мне в живот.

— Если тебе нужны деньги, ты можешь их получить, — храбро говорю я, глядя в холодные голубые глаза мужчины. — Но я не сяду в машину.

Он вполголоса ругается по-русски.

— Садись в гребаную машину.

— Нет. Я не буду…

— Садись в машину, или я вернусь внутрь и пристрелю твою подругу.

— Нет. Если ты повернешься, я побегу.

Мужчина испускает долгий вздох

и смотрит через мое плечо. Я начинаю поворачивать голову, чтобы увидеть, на что он смотрит, но, прежде чем я успеваю, я чувствую жжение в шее.

— Что за…

Проходит всего несколько секунд, прежде чем мир начинает расплываться. Блондин заталкивает меня в машину, и я падаю на кожаное сиденье рядом с другим мужчиной, одетым во все черное, с такими же взъерошенными волосами и голубыми глазами.

Последнее, что я вижу перед тем, как мир погружается во тьму, это игла в его руке, и я точно знаю, что произошло.

Меня накачали наркотиками.

ЛУКА

Прошло тридцать минут с начала вечеринки по случаю помолвки, а я уже умираю от скуки. По этому случаю семья Росси арендовала винтажный бар, в котором не было никого, кроме семьи и их гостей. Катерина сияет в белом кружевном платье длиной до колен с достаточно высоким вырезом, скрывающим ее щедрое декольте. На ней рубиновые украшения ее матери, я помню, что видел такое же ожерелье, браслет и кольцо на миссис Росси несколько лет назад на ее юбилейной вечеринке, не менее шикарном мероприятии.

Однако рубины отходят на второй план по сравнению с кольцом, которое все действительно хотят видеть, тем, что у нее на левом пальце. Я сам им очень горжусь, потому что помогал Франко выбирать его. Он был на пределе нервов, сходил с ума от перспективы оскорбить Катерину, и ее отца кольцом, которое было недостаточно хорошим, и поэтому я пошел с ним выбирать кольцо. Женщины Росси носят все от Cartier до Tiffany и Harry Winston, но для чего-то столь важного есть частный ювелир, который работал с семьями на протяжении поколений. Он разработал дизайн кольца, и оно было готово в мгновение ока: бриллиант розовой огранки в пять карат, который выглядит так, словно утяжеляет руку Катерины, окруженный ореолом бриллиантов идеальной огранки на платиновом кольце паве. Я понятия не имел, что все это значит, когда ювелир объяснял мне это, но, по-видимому, это было идеально, потому что Франко позже признался мне, что его новая невеста наградила его минетом на заднем сиденье лимузина на обратном пути после предложения руки и сердца.

— Ей действительно понравилось это гребаное кольцо, — сказал он мне с ухмылкой, хлопая меня по плечу. — Спасибо, чувак.

Судя по тому, как Катерина сияет перед своим будущим мужем, демонстрируя свои новые украшения, я бы сказал, что он ей тоже нравится. Я не знаю, насколько подлинно выражение ее лица, но Франко молод и красив и вот-вот займет одно из самых влиятельных мест на территории, и он только что надел ей на палец кольцо в общей сумме в семь карат. Сейчас ей завидуют все женщины в зале.

Дон Росси появляется у моего локтя как раз в тот момент, когда я беру бокал шампанского с проходящего мимо подноса, на его лице снисходительное выражение, когда он наблюдает за своей дочерью и Франко с нашего наблюдательного пункта в другом конце комнаты.

— Никакого свидания сегодня вечером?

— Это семейное дело, — говорю я, пожимая плечами. — Я бы не подумал, что было бы уместно приводить девушку, чье имя я едва знаю, на подобное мероприятие.

— Может быть, это и к лучшему. — Росси хмурится. — Недавно я получил кое-какие тревожащие сведения о Братве. Они вторгаются на нашу территорию, Лука, и делают это не так незаметно, как раньше. Ходят слухи, что у них есть козырь в рукаве, что-то, что даст им больше влияния, но я не могу понять, что именно. И ты знаешь, что это заставляет меня чувствовать.

— Я знаю. — Это правда, и мне жаль всех, у кого, по мнению Росси, может быть информация, от которой они не собираются отказываться. Росси обагрит улицы Манхэттена русской кровью, прежде чем уступит им свои позиции.

— Если они станут опасны для нас, это одно, — продолжает Росси. — Если они станут представлять для нее опасность…

Я резко смотрю на него.

— У тебя есть основания думать, что они это сделают?

Росси пожал плечами.

— Они были теми, кто убил ее отца и твоего. Само собой разумеется, что она остается мишенью. И если это так, ты знаешь, что это значит.

Я слегка напрягаюсь, делая медленный глоток шампанского, чтобы скрыть это.

— Да. Но я думаю, что предварительно можно сказать, что они каким-то образом нацелились на нее. А что касается того, что это значит… — Я чувствую, как шипение шампанского появляется у меня на языке, его сладкий, сухой вкус сохраняется, пока я наблюдаю за Франко и Катериной с другого конца комнаты. Он выглядит таким же взволнованным, как и она, и, хотя я знаю, что его кайф от обещания власти, а не любви, это заставляет меня немного тосковать, вопреки себе. Я никогда ни на кого так не смотрел, и я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так смотрел на меня.

— Мне нравится моя жизнь такой, какая она есть, — небрежно говорю я, все еще наблюдая за счастливой парой. И я серьезно говорю именно это. Обожаю свою жизнь, даже без обещания обзавестись женой или семьей. Мне нравится мой пентхаус, оформленный и обставленный так, как мне нравится, кровать, которая пуста, когда я захочу, и настолько полна, насколько я захочу, когда я пожелаю, пространство полностью для меня. Я не чувствую себя там одиноким, я чувствую себя свободным. Это единственное место, где я действительно чувствую себя так, где отпадают ограничения, связанные с моими обязанностями перед семьей, и давление, которое с этим связано, и я могу быть самим собой, когда за мной никто не наблюдает. Это пространство на крыше одного из самых высоких зданий Манхэттена, мое собственное маленькое частное королевство, каким никогда не могло бы быть никакое другое место, даже сама территория, если бы она принадлежала мне.

— Конечно, знаешь, — снисходительно говорит Росси, — ты молод и красивее, чем я когда-либо был. Но помни, тебе не обязательно полностью менять свои привычки только потому, что ты женился. Ты это знаешь.

Я пожимаю плечами.

— Когда с тобой живет жена, это нарушает твое душевное спокойствие.

— Выглядит ли Франко так, будто его душевное спокойствие находится под угрозой? — Росси смеется, наклоняя к ним голову, и я фыркаю.

— Они еще даже не добрались до свадебного путешествия. Дай им год или два.