Порочные цветы
Шрифт:
– Еще раз дернешься, я за себя не отвечаю, – полное яростной страсти рычание заставило присмиреть. Опьяневшие, голодные, полуприкрытые глаза брата превратились в озера с расплавленным серебристым металлом, готовым выплеснуться на мое горящее от возбуждения и стыда лицо. Я слегка расслабила дрожащие от волнения ноги, позволяя его пальцам нежно тронуть мои нижние губки, а потом проникнуть немного глубже и мучительно нежно погладить сочные складочки, вовсю пропитавшиеся скользкой влагой. Осознание собственной порочности под неусыпным контролем его взгляда выбило из колеи, спутало остатки всех здравых мыслей, унизительно усилило возбуждение. Выражение лица брата изменилось – на нем отобразилась неопределенная смесь эмоций:
Он прикрыл глаза, закусил губу, облизался и снова прошиб меня уничтожающе плотоядным взглядом. Я чувствовала его участившееся дыхание у себя на лице, видела, как вздымается его грудь и, казалось, слышала, как неистовствует в груди его сердце.
– Значит, ты не обо мне писала, что ты вся течешь, стоит мне к тебе прикоснуться?– наконец вынес он свой обвинительный приговор таким презрительно-насмешливым тоном, что вся моя глупая радость от неожиданно посланного судьбой и такого желанного поцелуя тут же улетучилась. Снова осталось лишь отчаяние, чувство неминуемого краха и позора.
Я только беспомощно раскрыла рот, снова пытаясь оправдаться, но тут же застонала, чуть не плача, и невольно изогнулась, откликнувшись на очередное движение его пальцев у себя в трусиках. Только эта последняя ласка была слишком кратковременной, чтобы утолить мои желания. Он убрал руку, откинулся на спинку дивана, уронив назад голову.
– Ты понимаешь, что ты наделала? – наконец слабо выдохнул Митя, словно наш недавний порыв страсти лишил его всех сил. – Ты так себе это представляла?! Что я буду вести себя с тобой, как с любой другой девушкой и в этом не будет ничего страшного?! – его лицо резко обратилось ко мне, испепеляя, уничтожая взглядом, а в его голосе звучал упрек, горечь, разочарование, боль.
– П-прости! – пробормотала я, ощущая, как глаза обожгли подступившие слезы, а подбородок дрогнул. – П-прости! Я не хотела… Я не думала… Я просто голову потеряла… Я не могу это контролировать! Я пыталась, но не могу! Мить… – я приподнялась, тронула его за плечо, тут же почувствовав, как нас обоих прошибает ток, будто удар кнутом, будто штормовой вал, который накрыл с головой, разом проник в горло, в легкие, в желудок, не давая дышать. Брат вздрогнул и так взглянул на мою руку, что я отдернула ее, словно ошпаренную. А в следующую секунду он вдруг ринулся на меня, впившись пальцами в мои плечи и встряхнув меня, как какую-то тряпичную куклу.
– Чертова дурочка! – новая встряска заставила меня подпрыгнуть. – Маленькая извращенка! – еще рывок, от которого в позвоночнике, кажется, что-то хрустнуло. – Ты не имела права писать все это! – горячо и зло рычал он на меня сквозь зубы. – Не имела права даже думать об этом! Не имела права вмешиваться в мою личную жизнь!
На этот раз он по-настоящему вышел из себя и кричал, как ненормальный.
– Тише… пожалуйста, успокойся… Митя… пожалуйста, мне больно… – жалобно пищала я нечто невразумительное, вся дрожа от страха перед его гневом и все также позорно сходя по нему с ума. Даже сейчас, в ярости, он был умопомрачительно прекрасен, как может быть прекрасен взбесившийся зверь, красивый, дикий и необузданный. – Не надо… пожалуйста, не надо… – умоляюще шептала я в отчаянии и попыталась прильнуть к нему и обнять, чтобы вымолить у него прощение, утихомирить его приступ безумия. Постепенно его захват ослаб, железная хватка превратилась в объятья, дыхание успокоилось. Только сердце по-прежнему ходило ходуном под моими ладонями, прижавшимися к его груди. Мы замерли, сжав друг друга в объятьях. Я в ужасе представляла себе, что было бы, если бы свидетелем этих разборок стала мама, которая готовила на кухне обед. Дом был большой. Конечно, она скорее всего ничего не слышала, потому что кухня располагалась этажом ниже, у нее работал телевизор и вообще она крайне редко сюда заходила, но все же… Все же…
На
Сначала он замер в недоумении, охваченный какой-то странной лихорадкой и позволяя мне упиваться вкусом и гладкостью собственной кожи и губ, но потом вдруг перехватил обе мои руки и оторвал их от себя, отталкивая прочь. Я думала, он сейчас меня прогонит, отвесив пощечину, которую я, безусловно, заслужила, но вместо этого он слабо мотнул головой и закрыл глаза, тяжело дыша и стискивая зубы. Боясь его гнева, я бессознательно подалась назад, но поздно… Брат открыл глаза и, схватив за руки, потянул меня к себе, сажая верхом на колени. Его дыхание горячо ласкало мои губы, а глаза гипнотизировали змеиным серебром, пока мужские пальцы медленно обнажили мое плечо, оттянув вниз рукав трикотажного платья. Потом его руки скользнули мне за спину, слегка опустили и без того глубокий вырез и расстегнули мой бюстгальтер. Мастерски! За секунду. Даже я иной раз мучилась с этой дурацкой застежкой дольше! Он сдвинул кружевной лиф, обнажая груди с набухшими розовыми бутонами. Его пальцы легко и нежно потерли один сосок, доводя меня до безумия. Из моих губ вырвался стон, но Митя заглушил его новым ненасытным поцелуем. Его губы горячо и трепетно скользили по моим дрожащим губкам, а его язык то едва ощутимо дразнил меня, то проникал в мой рот с такой бессовестной настойчивостью и едва уловимым томительно захватывающим ритмом, что я невольно жалась к брату, извиваясь всем телом, ища еще большей близости и еще более глубокого проникновения.
– Ты… бесстыдная… сестренка… – выдохнул он мне в самое ухо, чувствительно, даже немного больно, сжимая пальцами мою грудь и щекоча мне мочку уха языком. Боже, это было восхитительно… Его глубокий то слегка сосущий, то нежно ласкающий поцелуй, его пальцы на моих сосках, его пальцы, нежно поглаживающие мои трусики… В какой-то момент я поняла, что больше не выдержу эти мучительные ласки, что мне нужно больше – еще и еще… Но только куда это нас приведет?.. Я хотела было вырваться, чтобы остановить это безумие, но он не пустил.
– А ну сидеть! – в его суровом приказе слышалось что-то зловещее, будто он только вошел во вкус греха и уже не желал брать себя в руки. – Куда это ты собралась?
– Дим… но мы же не можем… – я запнулась.
– Нет? – брат язвительно ухмыльнулся краем губ. – А я-то думал, ты уже на все готова…
От такой наглости я вся похолодела.
– Знаешь что?! Ты достал! Сам не знаешь, чего хочешь! Отпусти! – Я оторвала от себя мужские руки и уперлась в его плечи, пытаясь вырваться из бесцеремонных, цепких объятий. Внутри начала закипать истерика.
– Тебе-то откуда знать, чего я хочу, соплячка?! – вдруг тоже взорвался он. – Или думаешь, что меня можно вот так дразнить, а потом сбежать?
– Ничего я не думаю! – у меня даже голос срывался от возмущения. – Ты мог бы попытаться понять! И ты мог бы сам меня не провоцировать!
– Серьезно?! – он нахально рассмеялся. – Это я тебя провоцирую?! А как ты себе вообще это представляла? Пара поцелуев иногда перед сном, когда не спится? Или будем трахаться, пока родителей нет дома? Ты сумасшедшая! Ты сама читала свой дневник?!