Порочные сверхурочные
Шрифт:
В понедельник я встаю такая, что краше в гроб крадут. Причина: ни одного сигнала от Димы.
Надо обратно переучиваться звать его Дмитрием Константиновичем.
Ну, раз я сегодня увольняюсь, то в качестве жеста протеста напяливаю воздушное платьишко вместо строгой офисной юбки.
И, ясен пень, получаю выговор от Светланы Анатольевны. Но мне уже все равно. Сгорел сарай, гори и хата. Я даже рабочую почту не открываю, чтобы не гипнотизировать переписку с ДК и не психовать. Все равно до обеда будут
Кто-то скажет, что я чересчур нервно все воспринимаю, но посмотрела бы я на этого кого-то, после того, как его жарко отымели во все отверстия, а потом ни звонка, ни письма. А ты потом пялься на двери директорского лифта, угадывая, один он там едет или нет.
Я не выдержу, если ДК будет мозолить мне глаза.
Перед обедом звонит Сашкин знакомый:
— Мария? Это Демид Артемьев. В общем так, собеседование сократим до минимума. У меня все равно выхода нет. Если я тебя не возьму, Александра Николаевна даст мне пи… по яйцам. Но познакомиться надо. А у меня есть время только полчаса в обед. Предлагаю совместить. Я тебя покормлю, на работу возьму, а ты Сашке скажешь, что я молодец. Идет?
Я опешиваю от самого стремительного в жизни трудоустройства.
— Идет.
— Ресторан «Мадина», знаешь?
— Угу.
— За тобой заехать?
— Нет, это в соседнем здании. Во сколько?
— Так, цыпа… Чтоб тебе не ждать… Давай в час. Сможешь?
— Конечно, — булькаю я в трубку. Это же вроде как мне нужно, мне и подстраиваться. Но Артемьев уже отключается.
Это как тетка его так запугала, что у мужика «выбора нет». Неужто его бывшая такая страшная?
Ладно.
Схожу на собеседование, у меня все равно обед, а потом зайду в кадры и напишу заявление на увольнение.
Чую я, Соколов возвращать меня не станет.
Нас тут два этажа бухгалтеров. Одной больше, одной меньше.
Зато моя гордость не будет добита мыском итальянского ботинка.
Поныв в туалете над своей глупостью, я привожу себя в порядок и к часу прибываю в «Мадину». Администратор проводит меня к столику Артемьева. Огромный дядька поднимает на меня глаза, отрываясь от меню.
— Зеленая какая. И на Сашку похожа, — в последнем комментарии слышится некое сомнение. — Жопой чую, будут с тобой проблемы. Заказывай, — вздыхает он обреченно.
— Но вы же меня возьмете?
— Угу, — кивает Артемьев, снова погружаясь в меня.
— А с чего вы взяли, что будут проблемы? — не выдерживаю я.
— Опыт подсказывает.
Я затыкаюсь. Чувствуется, что Демид не в восторге, что придется брать меня на работу. Так зачем нервировать будущего работодателя? У меня вон уже был один нестойкий.
Когда нам приносят заказ, мы оба уделяем еде все внимание. Хотя я чуть не закашливаюсь,
В этом взгляде все: страсть, ненависть, ревность…
А Демид ее вовсе не замечает.
Аж не по себе становится.
Небось поимел ее и бросил. Попку вскрыл и не позвонил. А она страдает.
Поступил, прямо как Соколов со мной.
Я в голове уже дорисовывается сюжет любовного романа с трагической историей попранной любви. Это будет бомбы. Секс, слезы, расставание…
Мужики — козлы.
День полный откровений. Да уж. Ну хоть стейк вкусный.
— Значит так, цыпа. Рабочий день с девяти до шести. Адрес скину. Как уволишься, напиши. Я закажу тебе пропуск. Что еще? Деньги…
Деньги? Я навостряю ушки. А ну как Сашкина мощь такая сильная, что мне миллион отсыплют. Я даже застываю с вилкой у рта.
Но Демид не успевает произнести сумму, потому что над моей головой раздается:
— Я не понял.
Глава двадцать первая
Я поднимаю глаза.
Соколов, который сейчас выглядит не как Дима, а как Дмитрий Константинович, сверлит меня гневным взглядом.
Нервно запихиваю в рот кусочек стейка, нанизанный на вилке.
— Чужое мясо едим. С чужим мужиком. Мне, значит, полный игнор. И юбку, которая все обтягивает, но ее хрен задерешь. А ему прозрачное платье, которое снимать не надо?
— Диман? — Артемьев протягивает для пожатия руку ДК.
Они знакомы?
— Скажи, это очередная племянница? — обращает свой неоправданный гнев на него Соколов.
— Хуже, — мрачнеет Демид. — Племянница Сашки. Я тебе про нее рассказывал. Так что нет. Я с этой цыпой не сплю. Не спал. И не собираюсь.
Я обтекаю.
Нормально так мужики при мне говорят.
— Уверен? — напрягается Соколов.
— У нее на моське написано, что от нее одни проблемы.
Дмитрий Константинович все-таки пожимает руку Артемьеву, и переводит испытующий взгляд на меня. Я чувствую непреодолимую тягу во всем сознаться.
— Я ухожу от тебя к нему, — я имею в виду увольнение, но от волнения ляпаю, как обычно.
— Цыпа, — охреневает Демид. — Ты берега не путай. Я теперь тебя на работу точно не возьму. У меня с ним, — он кивает в сторону Соколова, — два контракта. Я Сашке лучше что-нибудь куплю… Хрен с ней, с Козиной.
Кипящий самовар в лице ДК не выдерживает.
Дмитрий Константинович вытаскивает меня за руку из-за стола. Оборачивается на Артемьева:
— Куда?
— Прямо и налево, — машет тот рукой в сторону и теряет к нам интерес.
А Соколов стремительно ведет меня в указанном направлении, я только и успеваю цапнут сумочку со спинки стула.