Порочный ангел
Шрифт:
— Жена должна повиноваться своему мужу, Ангел, — сказал он, расстегивая манжеты, прежде чем снять рубашку и швырнуть ее на пол. — Даже если мы еще не женаты, факт в том, что… ты пыталась сбежать от меня, и как твой будущий муж, я обязан убедиться, что ты поняла свою ошибку.
Забыв о том, что у меня во рту был комок ткани, впитывающий слюну, я попыталась заговорить, но звук получился каким-то искаженным. Я моргнула, а затем языком поднесла нижнее белье к передней части рта. Однако, прежде чем я успела выплюнуть его, Гейвен дернулся вперед, склоняясь надо мной, и его рука сильно сжала мое лицо. Он навис надо мной, впиваясь в меня темными
— Помни, что я сказал, Ангел, — прошипел он. — Выплюнешь его, и ты пожалеешь об этом.
Я прищурилась, глядя на него. К черту его. Ярость и раздражение захлестнули меня, и я засунула язык под нижнее белье, выплевывая его прямо ему в лицо.
— Пошел ты!
Стринги упали между нами, прямо между моих обнаженных грудей, но немного моей слюны попало на щеку Гейвена. Свободной рукой он потянулся и смахнул ее большим пальцем, прежде чем засунуть этот же большой палец себе в рот и высосать мою слюну. Я ждала. Моя грудь вздымалась и опускалась, когда я хватала ртом воздух.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Он улыбнулся. Он, блядь, улыбнулся, и я поняла, как сильно ошиблась. Есть вещи и похуже, чем быть трахнутой Гейвеном Бельмонте. И он как раз собирался показать мне, что это.
Глава 12
Она дрожала подо мной, и все, что от этого было, — это желание продолжить. Я хотел напугать ее. Я хотел убедиться, что она понимает последствия своих действий. Она убежала не только от меня, но и от безопасности. Что бы случилось, если бы один из тех ублюдков, которым претила сама мысль о том, что я женюсь на ней, чтобы возглавить семью Прайс, добрался до нее? Они бы убили ее. Довели бы ее до грани безумия, а затем убили бы.
Я знал это слишком хорошо. Я видел это снова и снова. А она понятия не имела. Она хотела нормальной жизни? Она родилась в этом мире тьмы и крови. Ей нужно смириться с тем, что уйти невозможно, если только она не захочет запачкать свои собственные руки.
Мой член пульсировал в пределах штанов, которые мне еще предстояло расстегнуть. Я знал, о чем она думает, я видел это по нервозности в ее взгляде. Она думала, что я собираюсь трахнуть ее здесь и сейчас, и я хотел этого. Она зрелая и готовая к принятию; ее ноги раздвинуты и связаны для моего удовольствия так же сильно, как и для ее унижения. Пятно ее румянца быстро переместилось по ее чертам, когда она вздрогнула под моим пристальным взглядом и заерзала из стороны в сторону, как будто пыталась понять, как вернуть контроль над ситуацией.
Однако ей никак не удавалось восстановить контроль над собой. Я здесь хозяин. Отвернувшись от нее, я обошел кровать и затем открыл верхний ящик гостиничной тумбочки. Она настолько невинна, что даже не осознавала, какое место сняла на ночь. Однако я знал это достаточно хорошо. Это был необычный отель. Вот почему вместо цельного плоского деревянного изголовья было так легко использовать металлические изгибы и повороты, чтобы удерживать ее.
Я полез внутрь и вытащил все, что мне было нужно. Вибратор, все еще в упаковке, флакон свежей смазки и… да, я определенно буду использовать пару металлических зажимов. Они дешевые и, конечно, не такие, какие я бы предпочел, но мои собственные игрушки за много миль отсюда, и мне еще предстояло пройтись по магазинам, чтобы выбрать идеальные для моей жены.
—
Голос Ангела пискнул, когда она запнулась на моем имени.
— Тише, — скомандовал я, бросая свои принадлежности в изножье кровати.
Она вытягивала шею, пытаясь разглядеть их, но каждый раз, она прижималась к галстуку, обмотанный вокруг ее горла, и он врезался в нее. Я мог бы посочувствовать, но самым простым решением для нее было бы перестать двигаться.
Разорвав упаковку с зажимами, я зажал один из них кончиком пальца, регулируя его герметичность. Как только я убедился, что это не нанесет серьезного ущерба, я перешел к верхней части матраса.
— Гейвен, пожалуйста, давай просто поговорим.
Я выгнул бровь, глядя на женщину с глазами лани подо мной, со связанными конечностями и раскрасневшимися щеками.
— Конечно, — сказал я. — Мы можем поговорить после того, как ты получишь свое наказание.
— Нет… я…
Она умолкла, задыхаясь, когда я наклонился и взял в рот один бугристый, розоватый сосок. Обхватив языком затвердевший бугорок, чтобы побудить его сжаться еще сильнее, из ее горла вырвался гулкий стон. Подняв голову, я обратил такое же внимание на второй сосок. Когда оба стали твердыми и влажными, и она вздрагивала каждый раз, когда я теребил их большим и указательным пальцами, я прикрепил зажимы к ее прелестным соскам.
— Ах! — резкий крик сорвался с ее приоткрытых губ, когда я ослабил и затянул зажимы.
Я закрыл глаза, наслаждаясь этим. Это прекрасный звук, когда женщина, осознает, насколько она на самом деле зажата.
— Гейвен!
Я затягивал зажимы до тех пор, пока ее соски не превратились в маленькие набухшие шарики на кончиках грудей, краснея еще больше по мере того, как они тянулись вверх, умоляя об освобождении так же, как это скоро произойдет с ней.
— Шшш.
Все ее тело раскраснелось. В ее глазах блестели слезы, и мне захотелось увидеть их побольше. Я хотел видеть, как они стекают по ее лицу, как ее губы приоткрываются в криках боли и удовольствия, когда она берет у меня все, что я хотел ей дать. Какой бы отвратительной, какой бы подлой ни была моя жена, это был ее долг.
Однако я не был бы совсем жестоким хозяином. Я бы позволял ей получать удовольствие от оргазма снова и снова, пока одна мысль обо мне, о моих руках на ее теле не заставляла ее внутренности трепетать от желания.
Увидев ее такой, одетой в самодельную одежду для бондажа, мне захотелось открыть дверь более темным желаниям. Скоро она узнает, что значит быть моей невестой, быть моей женой. Она обнаружит, что я так многого могу для нее сделать. Я могу вознести ее на высоты, о которых она и не подозревала.
Словно почувствовав направление моих мрачных мыслей, рот Ангела задрожала, прежде чем глубоко вонзить зубы в нижнюю губу. Она ненавидит показывать свой страх, я узнал это, наблюдая за ней. На самом деле, казалось, она терпеть не могла показывать что-либо слишком глубоко, особенно мне. Искры сопротивления плясали в глубине ее взгляда даже сейчас, когда она лежала передо мной распростертая и обнаженная.
Я отодвинулся к краю кровати, глядя на нее снизу вверх, и забрался на матрас. Дерьмовая кровать прогнулась под моим весом, заставив ее тело слегка сдвинуться, а галстук вокруг ее горла затянуться, когда он итак туго натянут. Я внимательно наблюдал за ее лицом. Скорее всего, до конца ночи у нее на шее останется синяк, но пока она может дышать, все будет в порядке.