Порочный ангел
Шрифт:
— Ты понимаешь, что сейчас произойдет, Ангел? — спросил Гейвен, откладывая вибратор в сторону, а затем потянулся к моей груди.
Я толкнула их в его руку, безмолвно умоляя его снять причиняющие боль резину и металл, которые держали их взаперти. Его пальцы легонько играли с моими сосками, дразня их перспективой свободы. Я тихо всхлипнула, когда он не сразу отпустил их, но это только усилило огонь в его глазах. Я видела это — как ему нравилось то, что он делал со мной. Его член напрягся в штанах, когда он наблюдал, как я извиваюсь, как червяк на крючке, пойманный в его ловушку, пока он мучил меня. Дьявол получал удовольствие от своих сексуальных пыток. Ему нравится
Улыбка, игравшая на губах Гейвена, когда он склонился надо мной, была похожа на улыбку голодного животного, нашедшего идеальный пир, и я поняла, что именно такой я и была. Я его праздник. Вот только охоты больше не было. Он захватил меня в плен, и теперь я готова быть съеденной, поглощенной его похотью.
— Ты чего-нибудь хочешь, Ангел? — поддразнивающе спросил он.
Я резко кивнула.
— Мне больно, — ответила я, вытягивая шею вверх, чтобы попытаться дать понять, что он должен освободить меня, по крайней мере, от металлических и резиновых зубов, впивающихся в мои сиськи.
— Где болит? — подсказал он мне. — У тебя болит грудь? Твои соски?
— Дааааа.
Мой ответ превратился в шипение, когда он разжал сначала один сосок, взяв его между большим и указательным пальцами и стирая жжение от удерживающего устройства, прежде чем проделать то же самое с другим. Зажимы упали на кровать рядом со мной, когда он взял всю тяжесть моей груди в свои ладони. Он провел пальцами по моим соскам, вызывая острые приступы боли, проходящие сквозь них, заставляя мои глаза застилаться слезами.
Часть меня хотела бы быть сильнее этого, но с ним это невозможно. Я хочу его. Я хочу этого. Даже если только на эту ночь. Даже если бы я все еще хотела убежать от того, чем мы должны были быть.
— Знаешь, ты прекрасно выглядишь в таком виде, — сказал Гейвен, его слова были хриплыми, когда он посмотрел на меня сверху вниз. — Хорошенькая маленькая девочка, связанная подо мной, твое тело принадлежит мне, чтобы играть с ним. Ты моя игрушка, Ангел?
Мои соски превратились в маленькие тугие бусинки, более темного, сердитого цвета, чем обычно. Они были опухшими и казались более чувствительными на ощупь. Он наклонился и взял в рот один из них, язык хлестал меня с такой силой, что по мне пробегал электрический разряд.
Моя киска пульсировала от желания. Единственное, что могло бы усилить ощущение от того, как он облизывает мой сосок, — это ощущение чего-то горячего и твердого внутри меня. Теперь мысль о каждом поцелуе, украденном на заднем сиденье в старших классах, исчезла. Каждая тайная ласка школьного парня казалась мне другой жизнью. Ничто не могло сравниться с этим.
Губы Гейвена оторвались от меня с резким звуком, который заставил меня снова вскинуть голову. Он прижал палец к теперь уже влажному кончику моего соска с ухмылкой.
— Ты такая голодная, да? — его глаза остановились на моих. — Ответь мне, Ангел. Ты голодная?
Я прикусила нижнюю губу, не желая признавать правду. Я голодная. Прошла секунда, затем другая. Наконец, у него вырвался смешок.
— Неважно, — сказал он. — Тебя все равно надо дисциплинировать, любимая. Уверен, ты ожидала, что твоя девственность продлится до нашей первой брачной ночи, но сейчас у меня другие планы.
— Ты… ты собираешься трахнуть меня? — спросила я.
Нервозность скапливалась у меня в животе. Хотела ли я этого от него? Да. Ответ утвердительный. Однако Гейвен покачал головой, удивив меня.
— Нет, — сказал он. — Ты не была хорошей
— Значит… ты собираешься отшлепать меня? — спросила я в замешательстве.
— Да, — сказал он. — Но не сегодня вечером. Сегодня вечером у меня для тебя запланировано кое-что еще.
— Что?
Мой следующий вопрос был прерван, когда он резко ущипнул меня за сосок и крутил до тех пор, пока мои внутренности не отреагировали. Я вскрикнула и выгнулась дугой от его прикосновения, пытаясь облегчить боль. Однако, как только это произошло, боль отступила. Гейвен наклонился, и я снова закрыла глаза от ощущения влажности его губ и языка. Он промыл каждый сосок с нарочитым вниманием прежде чем он отпустил меня и отодвинулся на край матраса. Боль и удовольствие, которые он дарил, были его оружием, и я поймала себя на том, что дрожу от того эффекта, который они оба оказывали на меня. Гейвен снова поднял бутылочку со смазкой.
Тяжело дыша, обливаясь потом, я наблюдала за ним, когда он открыл крышку и выдавил изрядное количество себе на пальцы. Мои глаза расширились по мере того, как все больше и больше лилось в его руку, пока она практически не покрылся ею. Что задумал с таким количеством смазки? Он опустошил весь контейнер.
— Мафиозные семьи придерживаются традиций, — сказал он, отступая назад и наклоняясь надо мной, снова проскальзывая прямо между моих связанных раздвинутых ног. Его несмазанная ладонь коснулась моего бедра, раздвигая меня шире, чем когда-либо прежде, пока я не почувствовала, что растягиваюсь до такой степени, что готова разорваться пополам. — Точно так же, как короли — древности, главы большинства семей хотят жениться на девственницах, — продолжил он. — И на то есть веская причина. Они хотят быть уверены, что все дети, которые родятся у их жен, будут принадлежать исключительно им, поскольку она будет носить будущих наследников их рода.
Пронзительный сине-стальной лед его взгляда на мгновение задержался на мне, прежде чем его пальцы прижались к моему отверстию. Сначала два, погружающиеся глубоко и быстро, облегчаемые количеством смазки, покрывающей их. Это было странное ощущение, но не неприятное. Я поежилась под его вниманием, чувствуя, как что-то внутри меня загорается. Я сгорала, сгорала заживо, и единственное, что могло одновременно разжечь и выпустить пламя, был он.
— Это еще одна причина, по которой я выбрал тебя, — сказал он. — Я знал, что твоя сестра не осталась нетронутой, но ты … ангел. У тебя вид девственницы. Невинная. Неопытная, как ты сама призналась раньше. В тебе есть жар женщины, нуждающейся в удовольствии.
— Что?
Какое все это теперь имело значение? — подумала я, проглатывая слова, когда его пальцы проникли в меня. Зачем он мне это рассказывает?
— Возможно, я не буду трахать тебя сегодня вечером, Ангел, — сказал Гейвен. — Но я позабочусь о том, чтобы ни один другой мужчина никогда не был у тебя первым.
Меня охватило замешательство. Третий палец присоединился к первым трем, открывая мой канал. Я вздрогнула, когда он трахнул меня своей рукой. Взад и вперед. Я слишком напряжена для этого, а его рука… его пальцы… они были массивными, когда он вторгся в меня. Его глаза не отрывались от моего лица, наблюдая…за чем-то, что я не могла сказать. Однако он был поглощен собой, полностью сосредоточен. Дискомфорт стал более выраженным, когда он добавил четвертый палец, вонзив их все в мое влагалище, в то время как его большой палец скользил по моему клитору — наконец-то дав мне намек на это удовольствие… и боль.