Порочный круг
Шрифт:
— Ладно, давай все делать по правилам, — прошептал Брент немного погодя и, подхватив ее на руки, положил на огромную кровать. Ив мгновенно отвернулась и молча лежала с закрытыми глазами, пока Брент раздевал ее, стараясь не торопиться.
Тело Ив цвета старой слоновой кости было на ощупь таким же гладким, точно отполированным. Губы Брента слегка коснулись ее грудей, отыскали ложбинку между ними, обвели задорно торчавшие холмики и припали к вершинкам. Ив непроизвольно затрепетала, когда Брент чуть прищемил камушек соска большим и указательным пальцами, а сам, не переставая целовать ее, спускался все ниже, лаская языком ямку пупка, чувствуя,
— Нет… только не это… не сейчас.
Значит, она тоже помнит?
Проклиная свою поспешность и стремясь снова пробудить в Ив чувственность, Брент губами припал к ее груди и принялся лизать потемневший сосок. Ив тяжело задышала, и Брент, не в состоянии больше ждать, изнывая от непонятного самому нетерпения, накрыл ее тело своим, грубо разводя коленями точеные бедра.
Он честно старался быть нежным, но оба пока не смогли избавиться от воспоминаний о той ужасной ночи, хотя на сей раз Ив не приходилось удерживать силой и ее руки безвольно лежали у него на плечах.
Ив так и не повернулась, и сейчас ее профиль с закушенной нижней губой резко выделялся на белизне подушки. Она пошла на это, чтобы отделаться от Дэвида, выкинуть его из головы и сердца, но предательская память услужливо возвращала ее к мысли о последнем свидании, когда Дэвид взял ее так неистово, а она отдалась с безрассудным пылом: приподнималась, изгибалась, старалась вобрать его в себя и больше никогда не отпускать.
И сейчас она с отчаянием сознавала, что не может ответить на ласки Брента так, как хотелось бы им обоим. Слишком он настойчив, слишком требователен, словно добивается от нее чисто физической реакции, механических движений профессиональной шлюхи.
Откуда такое неожиданное напряжение? Почему Ив скованна и явно отдаляется от него? За свою жизнь Брент поимел безумно много женщин, чтобы понять сразу: пусть Ив машинально пытается подстроиться к его ритму, ничего не выйдет… Ни сейчас, ни, возможно, никогда. Исступленная необузданная злость собственника затопила Брента. Что творится в ее сердце, за плотно сомкнутыми веками? Ну что ж, он не собирается ждать ее, и в задницу весь этот бред насчет самоконтроля, необходимости сдерживаться, не давать себе волю, пока женщина не кончит. Разве Сильвия не твердила ему снова и снова:
— Кончай, дорогой, кончай, когда подкатит, когда захочется, когда прижмет, ведь самое главное — сознание, что ты делаешь это во мне! Не бери в голову!
И он всегда следовал ее совету, нимало не заботясь, достигла ли оргазма женщина, которая в ту минуту находилась под ним, на нем или рядом! Вся эта чушь ему по барабану! Не получила свое, тем хуже для нее! Иногда он, впрочем, предпочитал обождать и не торопиться, но лишь потому, что в этом случае разрядка получалась куда мощнее, а наслаждение — почти мучительно-утонченным. Но Брент всегда заботился только о себе; Сил оставалась единственной женщиной, чьи чувства были ему небезразличны.
И теперь, сознавая, что Ив не готова принять его, Бренту отчего-то страстно захотелось узнать, как будет в следующий раз, так и подмывало поскорее кончить, чтобы поговорить с ней, попытаться разрушить чертову стену, которую она ухитрилась возвести между ним и собой.
Подведя руку под ее упругие ягодицы, Брент приподнял Ив повыше и
— О Господи, Ив! Беби, сучка бешеная, да ты чертовски хороша!
Но Брент не издал ни звука, лишь напрягся и задышал чуть чаще, прикрыв на мгновение глаза. Вот и все. Будто ничего не произошло, и этот миниатюрный взрыв страсти в ее теле был не чем иным, как бездумным выбросом горячей спермы. На красивом бесстрастном лице не отразилось никаких эмоций.
Он откатился в сторону, закурил, и они долго лежали молча, едва соприкасаясь бедрами.
Из невидимых колонок лилась музыка Баха, и Брент, не спрашивая согласия Ив, протянул ей сигарету и щелкнул зажигалкой. Язычок пламени на миг высветил его лицо, прежде чем комната снова погрузилась в темноту. Ив в который раз невольно отметила, как он красив, а черты лица слишком совершенные, слишком классические, чтобы принадлежать обычному человеку. Недаром, впервые увидев Брента, она подумала, уж не «голубой» ли он. Впрочем, это до сих пор неясно; вполне возможно, он скрывает свои пристрастия или попросту бисексуал, таких теперь хоть пруд пруди, и этим даже принято хвастаться.
Однако в его облике сквозила какая-то необъяснимая чистота, а тело послужило бы идеальной моделью скульптору — ему бы стать кинозвездой или манекенщиком, неприязненно подумала Ив. Словно ожившая греческая статуя, а ведь древние мастера куда более трепетно и почтительно относились к юным богам и сатирам, нежели к женщинам, пусть даже и богиням. Но почему она позволила вовлечь себя в эту чудовищную авантюру и что делает в постели с Брентом Ньюкомом, можно подумать, кроме него, других мужчин нет! И, кстати, странно, что он сам вышел из образа! Подобные поступки просто не в его характере. Она с самого начала поняла, что он старается сдержаться, проявить терпение, и это было поразительнее всего. По какой же причине ему так необходимо жениться на ней? Ведь правды он не сказал!
— Ты так и не кончила, верно? — сухо, почти отчужденно бросил Брент, и Ив потрясенно сообразила, что даже в нем нашлось достаточно человечности, чтобы справиться о такой, казалось бы, чепухе. Зато он не постеснялся быть с ней честным, и она должна ответить тем же, пусть даже и заденет его самолюбие. Не важно! Вряд ли кому-то удавалось вывести Брента из себя.
— Верно. Но какое это имеет значение? Должно быть, я просто не успела опомниться. Нью-Йорк меня вымотал, ты ошарашил, а появление Дэвида… кстати, ты знаешь про Дэвида?
Она ожидала уничтожающей язвительной реплики, однако Брент, усмехнувшись, потрепал ее по плечу.
— Интересно, остался ли в городе хоть один знакомый, который не слышал бы про вас с Дэвидом? — добродушно поддел он. — Ты все еще влюблена в него, Ив?
— Нет, — чересчур поспешно выпалила она. — Это совершенно необъяснимо, даже я не могу растолковать себе, в чем тут загвоздка. У нас ничего не вышло бы, теперь я это вижу. Я позволила использовать себя, а он, по-видимому, презирал меня за это. Только я была слепа и, наверное, не оставляла отчаянной надежды, что он… Почему я все это рассказываю тебе?