Порог искушения
Шрифт:
Украдкой испустив вздох от поглощающих меня мыслей, я направилась к Этелью. Я уселась на его колени лицом к нему. Мои руки обвили его шею, тело вжалось с силой и желанием. Губы потянулись к его устам. Серебряная капля прошлась по моему языку твёрдым форматом. Я выдохнула и впилась больше. Знакомые узелки внизу живота заплетали один сплошной комок.
— Этель… — испустила я звук, когда его пенис подо мной ощутимо набух.
Нежная плоть врезалась в тело. Я некоторое время покачивалась, чтоб лучше ощутить его достоинство под собой, постепенно забывая
Заводила его член я долго, растягивая удовольствие от прохода. Когда он вошёл до конца, я испустила сладостный стон, измождённый жаждой прочувствовать внутри предел наполненности, избытка, втирания.
Покачивающие движения разжигали страсть жарким пламенем. Всё во мне требовало продолжения больше, чаще, дольше. Я брала то, что Этель мне предложил, для себя, для своего горящего желания.
Внутри словно содрали слой, обнажив чувствительные ко всему рецепторы, раз за разом пробирающие наплывами ощущений края, прогиба, последней черты. Минуты сливались в поток остро-сладкой мучительной истомы. Ни конца, ни начала. Здесь, сейчас, всюду.
Гудящий рой нарастал, будоража сознание. Ещё миг, ещё мгновение, ещё секунда до последнего захода на чреслах Этеля. На нём. Незыблемом. Первом. Единственном.
В этот, замешенный на страсти и похоти промежуток, я любила его за то, какой он был, за то, какой есть, излечивая безнадёжно безответную любовь к другому. Латая раны сердца, нанесённые Лойдом без всякого злого умысла. Потому что он был таким. Потому что он и не мог быть другим. Иначе это был бы уже ни Лойд. Беспечный, безудержный, безнадёжно упрямый и настойчивый.
Мысль пронзила, как стрела, оставляя ком в горле, в рассудке, в памяти. И в этот же самый миг, тело, наконец, рассыпалось на тысячу осколков в экстазе, что прошлись где только можно, застревая негой и расслабленностью в малейших закутках.
Я нехотя продолжила процесс, чтоб Этель успел насладиться до последнего. Его импульсивная остаточность поставила точку в захлёбывающем разуме прозрении. Лойд никогда не будет моим. Если это не случилось ни вчера, ни сегодня, не произойдёт ни в каком будущем.
Я ещё некоторое время сидела на Этеле, прижимаясь к нему и впитывая его дыхание и тепло. Потом мягко отстранилась и развязала его.
— Я могу остаться сегодня у тебя?
Этель долго и пристально смотрел на меня, а потом проговорил:
— Хорошо. Но только на эту ночь.
Вскоре мы перешли в его спальню. Этель позвонил Крэйну и предупредил, что я у него пробуду до самого утра. При телефонном разговоре привычным образом долетали обрывки шумовых гранат очередной вечеринки. Внутри всё сжалось. Опять эти часы Лойд посвятит множеству девушек, ни лиц, ни имён, которых даже не запомнит. И я была бы одной из них, лишь с небольшой оговоркой и не более. Я была бы лишь возможностью удовлетворения обычных мужских желаний. Удовольствие я бы тоже могла получить, но осадок бы остался, да такой, что как свинец в крови, как пары ртути в лёгких.
Этель лёг очень поздно, я успела за это время
Банка с надписью "Перец" стояла на прежнем месте. Я тщательно перетрясла её, выискивая из крупинок специй нужное. Красная пилюля была цела и невредима.
Я, не раздумывая, отправила половину её в рот.
Глава 26
Палящее полуденное солнце жгло невыносимо. Ну и что, что я наполовину демонесса, ощущения, что я спалюсь вживую всё равно не покидали меня.
Отец сидел на террасе и размеренно курил сигару, попутно просматривая газету, когда я выплыла из воздуха в демонический мир, невольным узником которого он был. Все мои перемещения осуществлялись туда, где он находился. Он сам установил эту взаимосвязь, чтоб я не промахнулась в процессе перемещения.
Однажды мой неожиданный визит состоялся в его, как оказалось, банный день, который он проводил в парильне вместе со своими знакомыми. Так стыдно, как в те злополучные пять минут, мне не было никогда. С десяток нагих лежащих, сидящих демонов-мужчин в неполные семнадцать лет, были незабываемым зрелищем.
Ладно хоть ума хватило, также спешно ретироваться оттуда к ближайшему выходу и мой визит практически остался незамеченным из-за густо белого пара, расслабленности демонов и хоть какой-никакой, а моей сообразительности.
Я взяла плетёный стул и поставила его ближе к сидящему в кресле отцу.
Он не выразил ни малейшего удивления или недовольства.
— Сбежала? — заявил он, глядя на меня исподлобья.
— Ненадолго. — промямлила я, всё-таки в глубине души опасаясь его вполне праведного гнева.
Отец вздохнул.
— Я совершенно неправильно тебя воспитывал.
Я удивилась его словам.
— Тебе бы побольше эгоистичности и самолюбия, и ты бы не стала так рисковать из-за такого папани, как я.
Я рассмеялась и обняла его.
— Я просто соскучилась, вот и всё. Через час я вернусь в свой мир.
Отец убрал газету из рук и сигару, и крепко обнял меня в ответ.
— Нет мне покоя из-за тебя, моё маленькое дьявольское отродье. — произнёс он ласково и погладил по голове. — Что хоть случилось? Этель, надеюсь, не пустил всё на самотёк и не оставил тебя на произвол судьбы?
— Нет. — произнесла я, украдкой вздохнув.
— Что тебя всё же беспокоит?
— Мне хочется сбежать от самой себя. — проговорила я задумчиво.
Отец отстранил меня и вгляделся в лицо.
— Влюбилась? — спросил он, скорее констатируя факт, чем интересуясь.
От него невозможно было ничего скрыть. Я промолчала и отвела взгляд. Отец продолжительное время молчал.
— Несмотря на то, кем ты являешься, демоны редко избирают постоянство в отношениях и приверженство одному надолго.