Порок сердца

Минина Ольга

мусором. Где теперь эти мифические твари — тру-эмо, никто не знает. Их не видно, потому что они

не выпячиваются. Видно одних позеров. Но несмотря на все это, даже позеры несут определенную

миссию в мире сериалов с закадровым смехом. Они будят эмоции настоящие и самые разные — в

первую очередь раздражение, неприязнь, отвращение, презрение, жалость и, уж вне всякого

сомнения, интерес, формируя зеркальное движение своих антиподов — антиэмо. «Они такие же,

как мы, только

со знаком плюс», — говорят эмо про антиэмо. Но на самом деле и те и другие

ущербные, потому что пытаются разделить человеческую личность пополам. Одни — угрюмые

изгои, нытики с печатью аутизма и мрачной рефлексии на искусственно заплаканных лицах. А вторые

— пластмассово-позитивные, хохочущие по любому поводу псевдооптимисты,

целенаправленно ненавидящие первых и этим ограничившие смысл своей жизни. Как можно

отделить смех от слез, а радость от печали, ведь это так же искусственно, как и безыскусно! Вывод

простой: человека разумного общество превратило в человека тупо потребляющего, и теперь, когда

он пытается вернуть себе хотя бы право чувствовать и выражать свои эмоции, его моментально

ставят в стойло. Веди себя так, если ты эмо, выгляди так, слушай то… Вот, собственно, и все.

Эгор, кукла и Кот слушали монолог скачущего клоуна с открытыми ртами.

— Коллега, — наконец, придя в себя, сказал Кот, — вы не перестаете меня удивлять. Теория

антинаучная, но довольно интересная. Хотя и ересь.

— Банальная социопсихология Реала. — Обиженная за позеров, Мания опять надела

наушники.

— Послушай, Тики, — зло сказал Эгор, — в следующий раз, когда захочешь склеить эмочку,

выбери другую тему. Меня еще в той жизни достали эти бесконечные разговоры о явлении, которое

и выеденного яйца не стоит. Но тогда я знал, что эти разговоры с Кити заканчиваются классным

сексом, вернее, его классным подобием, но это не важно. Важно, что в этих разговорах-спорах про

эмо мне нравилась только та часть, когда они заканчивались. А поскольку нам с тобой эта фаза не

грозит, я больше никогда не желаю слышать всей этой эмо-хрени. Понятно?

— Понятно, — сказал клоун и показал пальцем вперед. — Это что? Кладбище, что ли?

Улица выходила на бесконечный пустырь, заставленный черными вертикальными плитами. У

многих надгробий рыдали безутешные эмо-киды, рядом с ними паслись плюшевые мишки и

тряпичные куклы с вышитыми ниточными крестиками вместо глаз.

— Это кладбище несчастных Любовей. А это дворец Королевы Маргит, — указал Кот на

огромный готический замок, который высился посреди кладбища, пронзая острыми башнями небо.

— Отличное место для дворца, — осклабился Тик, — и энергетика замечательная.

—

Для Маргит плохой энергетики не существует, — парировал Кот. — Королева способна

преобразовать любую отрицательную энергию в положительную для себя. В реальном мире здесь

тоже кладбище. Эгор смотрел на мрачную громаду дворца, построенного очевидным безумцем, и

понимал, что это то место в Эмомире, где ему находиться хотелось бы меньше всего. Мания,

незаметно подошла к нему и шепнула на ухо:

— Ничего не бойся, ничему не удивляйся и запрячь свои чувства как можно глубже.

Эгор усмехнулся. Чего ему еще бояться, чему удивляться? Но совет запомнил. Они шли уже

по кладбищу мимо надгробий и плачущих, не обращавших на них внимания эмо-кидов. Дворец

приближался, и Кот занервничал:

— Эгор, сир, прости, но я уверен, что все, что я рассказывал тебе про Эмокор, вылетело у тебя

из головы. Поэтому я хотел бы еще раз быстренько все повторить, дабы ты не ударил в грязь лицом

перед великой Маргит.

— Валяй, — невесело согласился Эгор.

— Значит, так, — затараторил Кот. — Кроме эмоций в Эмомире после прихода Королевы

стали жить куклы. Самые разнообразные. Обычные, с непропорционально большими головами,

стали эмо-кидами, а плюшевых мишек и тряпичных кукол они забрали себе в качестве братьев

меньших. Селиться эмо-киды стали в местах позитивных разломов. Наш мир тонкий, а где тонко,

там и рвется. Так вот, концертные площадки, стадионы, роддома — вот наиболее любимые места

поселения эмо-кидов.

— А как же цирк? — встрял Тик-Так.

— Цирк находится в центре Эмокора и, как многие кинотеатры и театры, является местом

поселения других аборигенов Эмокора — барбикенов. Их меньше, чем эмо-кидов, и они

отличаются внешне.

Их пропорции гораздо ближе к человеческим. Они больше похожи на манекенов, если угодно.

Да что тут говорить, вон Мания — типичный представитель барбикенов.

— Только внешне, — огрызнулась Мания.

— Да, Мания у нас бунтарка. Она порвала со своими корнями и живет с эмо-кидами. Так вот,

барбикены во всем пытаются подражать праздной человеческой богеме. В их стане царит культ

вещей и украшений, естественно игрушечных. Они имитируют семейную жизнь, шоу-бизнес,

шопинг, офисную работу. Главная задача их жизни — получение максимального количества

удовольствий. Они гнушаются чистыми эмоциями из Реала, поэтому в обмен на добытые ими в

Реале любовь и счастье Королева дает им модифицированные и сублимированные удовольствия в

порошках и каплях. У барбикенов превалирует практически одна эмоция — самодовольство, ну еще