Порок
Шрифт:
– Ты что это тут? – вежливо поинтересовался он и прошел к рабочему столу, не оборачиваясь на нее.
– Меня Алия попросила подежурить на телефоне. И вот, решила воспользоваться вашим зеркалом, – протяженно и немного заикаясь от страха, ответила Мария.
– Да, Алия уже давно просит установить зеркало в приемной. Надо установить, – озадаченно ответил патрон.
– Можно идти? – робко спросила Мария.
– Если больше не нужно зеркало, то иди. Только дождись подругу.
Все обошлось, Мария вышла, села за стол в приемной, положила в пенальный стакан карандаш. Это был обычный карандаш, стащенный со стола Житомирского.
Глава
Евгений заехал к ней вечером следующего дня. У Марии, увидевшей Евгения, поднялось настроение, она радовалась как ребенок, которой вернули любимую игрушку. Обняла его, как только он переступил порог ее квартиры, минуты две висела на нем.
Евгений наоборот, сухо поблагодарив за услугу, на приглашение раздеться и выпить чаю вежливо ответил отказом, объясняя, что оставаться в квартире небезопасно. Она демонстративно приуныла, ведь ждала его с того дня, как он ушел. Надежда на совместное будущее таяла у нее на глазах. Предвидя, что ему все равно придется объясниться с Марией, он снял ботинки, прошел на кухню. Мария быстро налила чаю. Долго не раскачиваясь, он сразу приступил к объяснениям:
– Мария, ты пойми меня, я не тот человек, который сейчас готов на романтические отношения, – ему хотелось успокоить ее, не делать больно, не разочаровать.
– Я все понимаю, но мне надо немного, – в ее глазах выступили слезы.
– Ты пойми, я в розыске.
– Не надо успокаивать меня. Мне кажется, что ты себя успокаиваешь больше, чем меня, – она нашла силы сказать это. Но разрыдалась и убежала в ванную комнату.
Евгений ждал ее, ему хотелось исчезнуть бесследно, но совесть держала его на поводке. Мария вышла из ванны и сказала:
– Прости!
– Это ты меня прости, за последнее время я многое понял, пережил, только мне одному об этом известно. Одним словом, меня за руку вел дьявол, и я открылся перед ним. Чтобы было понятно, я до сих пор не уверен, что не убивал эту несчастную Жанну. А ты своей верой в меня даешь мне надежду. Многие отвернулись от меня, а ты нет.
– Ты любил ее?
Этот вопрос Евгений предвидел и без колебаний ответил:
– Нет! Поэтому мне надо разобраться с самим собой, – этой фразой он хотел дать надежду, но ради одного – успокоить и удалиться.
– Хорошо, но скажи мне, что я тебе небезразлична!
Он не ожидал такого смелого вопроса. Девушкам, умеющим спрашивать прямо и без запинки, лучше не врать. Во время минутной паузы он успел подумать о Татьяне и немного посокрушаться: «Но почему со слезами на глазах сидит не она?», как ему хотелось, чтобы Татьяна так упрашивала его остаться.
– Та первая ночь, которую я провел с тобой, – начал он медленно, мысли о Татьяне сбивали с толку (он подумал о первой ночи у Татьяны), – для меня значила очень много, ты даже не представляешь – насколько, – Евгений не врал. – Я вновь почувствовал себя мужчиной.
– Но тогда почему ты избегаешь меня?
– Я пытаюсь разобраться в себе. Мне надо побыть одному и не забывай – я в розыске по подозрению в убийстве…
Эти слова наконец-то подействовали на нее отрезвляюще. Перед уходом он попросил у нее одолжить ему на время личный ноутбук с модемом для Интернета, который она без раздумий отдала. Ради него она была готова на все.
Глава тринадцатая
Не удержавшись, уже сидя в такси, которое вызвал на ближайшую остановку,
Евгений, сидя на полу и уперевшись в край кровати, вчитывался в каждую строку и про себя непрестанно бурчал заклинание: «Истинны только дружба и литература», «Истинны только дружба и литература», «Истинны только дружба и литера»… вот! Он нашел, что искал – странная фраза Воинова, которую подследственный приписал неизвестному историческому персонажу, осужденному и отправленному на каторжные работы: «Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека». Воинов ничего не сказал об имени автора, только аллегоричное замечание: «многие из его произведений начинал читать по множеству раз, но бросал, так и не дочитав до конца. Они отдавали мрачностью, тяжело было закончить их с первого вдоха».
Евгений вскочил. «Вот оно!» – вскрикнул он и понесся в танце. Что он выделывал, было трудно назвать танцем – кривляния под звуки каламбурного мычания, рычания, гогота – всего, на что горазд человек в минуты одинокого упоения. Чтобы окончательно удостовериться в правильности хода мышления, он вошел в Интернет и в поисковике набрал фразу: «Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека». Через пару секунд вышло несколько вариантов ответов. Но все они указывали на один источник – «Преступление и наказание», Ф. М. Достоевский. «Клуб любителей русской литературы», – иронично отметил Евгений.
Совпадение Станиславского и Воинова во взглядах на литературу говорило о близкой духовной связи.
Учитывая, что Воинов провел всю сознательную жизнь в психлечебнице, Станиславский стал для него очень близким человеком, – что еще, как не совместное чтение книг, дает возможность сблизиться людям. В детстве мы всегда просили родителей прочитать на ночь сказку.
Он расстелил постель на полу, спустил с двухъярусной кровати матрас. Лег на живот и с жадностью принялся изучать показания дальше. Перелистывая электронные страницы уголовного дела, Евгений вспомнил, как маньяк уже в приватных беседах немало говорил о писателе Фиттджеральде: «Багровые прожилки…».
Мало того, перебирая в памяти все, что ему поведал Воинов, Евгений вычленил сюжет, когда Воинов рассказал историю студента-медика, присутствовавшего на аборте. Что непременно указывает на первоисточник истории – Станиславского. Последнее, на что Евгений обратил внимание, что все жертвы имеют возраст от сорока пяти до пятидесяти лет, этот факт ранее он почему-то оставил без внимания. Тот возраст, которым увлекался он сам, как запретным плодом. Нет! Совпадение? А может, это заговор и он был изначально против него? Но зачем? Ради игры, ведь Станиславский упреждал его об этом.