Порт-Артур (Том 2)
Шрифт:
Капитан выслушивал их с невозмутимым видом и отдавал короткие распоряжения.
Все русские с нескрываемой тревогой следили за этими переговорами, стараясь по выражению лиц говоривших понять, о чем идет речь. Вдруг взволнованно влетел в кают-компанию провизор.
– Помилуйте!
– обратился он к Петрову.
– Они считают даже селитру военной контрабандой, а она положена по номенклатуре аптечных лекарств, и у нас ее всего пятьдесят унций.
Вслед за Фейгельсоном вошли двое японцев, неся в руках банку с злополучной
Разобравшись, в чем дело, Кабаяси заявил, что селитра будет конфискована, а "Монголия" отпущена, если это разрешит адмирал Того.
Все облегченно вздохнули.
– Мы строго соблюдаем правила Женевской и Гаагской конвенций, свидетелями чего вы сейчас были, - обратился Кабаяси к русским перед уходом.
Японская шлюпка отошла. Вынырнувший откуда-то Охотский приказал дать полный ход. Русская эскадра успела уйти за это время довольно далеко, и пароходу пришлось поспешить, чтобы поскорее догнать ее.
Было около четырех, часов дня. Солнце уже заметно склонялось к западу.
Море по-прежнему было спокойно, а горизонт ясен. Справа, с западной стороны, японцы медленно нагоняли русскую эскадру, идущую полным ходом в направлении на мыс Шантунг. На артурских кораблях не было заметно повреждений, и они шли на разных дистанциях друг от друга. Крейсера двигались параллельной колонной с левой стороны, в десяти кабельтовых от броненосцев. Еще левее тянулись цепочкой миноносцы. К ним в кильватер пристроилась и "Монголия".
После посещения парохода японцами у всех настроение резко повысилось.
Собравшись на палубе, все население парохода обменивалось впечатлениями о только что пережигом треволнении. С "Цесаревича" запросили, все ли благополучно на "Монголии", на что последовал положительный ответ. Было очевидно, что на флагманском корабле беспокоились за судьбу плавучего лазарета.
Как только головной корабль японской эскадры вышел на траверз броненосца "Полтава", грянул выстрел из двенадцатидюймовки. Примеру броненосца последовали остальные корабли. Японцы не замедлили ответить, и вскоре бой разгорелся по всей линии. Японские снаряды, перелетая через русские корабли, начали падать невдалеке от "Монголии". Охотский поспешил отойти еще дальше в сторону.
С мостика были прекрасно видны обе сражающиеся стороны: ближе, в двадцати кабельтовых - русские, а в шестидесяти - семидесяти - японцы. Обе эскадры окутались дымом от выстрелов и взрывов, но японские снаряды при взрыве давали огромные столбы густого черного дыма, а русские - малозаметный зеленый дымок. Поэтому казалось, что русские броненосцы несут гораздо большие поражения, чем японцы. Особенно доставалось флагманским кораблям "Цесаревичу" и "Пересвету", которые временами совершенно скрывались в черном дыму.
– Наших-то как шпарят!
– взволнованно проговорил Охотский.
– А японцы, словно заговоренные, ни одного попадания!
– Вглядитесь повнимательнее,
Все наличные бинокли и зрительные трубы были пущены в ход. Затаив дыхание, все следили за развертывающейся перед ними трагедией. Многие женщины начали плакать, особенно когда снаряды попадали в те корабли, на которых находились их близкие.
– Не могу, не могу!
– истерично закричала вдруг одна из пассажирок при виде огромного облака дыма, окутавшего "Победу".
– Там, наверно, не осталось ни одного живого человека!
Но в следующее мгновение броненосец вновь стал ясно виден, и на нем не было заметно никаких повреждений.
Разнервничавшихся дам пришлось чуть не насильно увести вниз.
Рива мужественно продолжала следить за "Севастополем". Вот на нем взвился вихрь огня и дыма, и тотчас начался пожар в носовой части. Молодая женщина закрыла от ужаса глаза.
Вслед за "Севастополем" загорелось на "Полтаве". Огненные языки высоко вздымались сквозь дым. В бинокль виднелись белые точки суетящихся на палубе людей.
На "Пересвете" почти одновременно были сбиты стеньги на обеих мачтах. На "Ретвизане" снесло половину средней трубы.
По мере сближения эскадр стали яснее видны повреждения на японских кораблях. Стрельба их заметно ослабевала.
– Наши молодцами дерутся!
– восхищался Охотский.
– Неизвестно еще, чья возьмет.
Японские газеты так описывали этот бой:
"Получив известие о предстоящем выходе русской эскадры, адмирал Того поспешил сосредоточить на подступах к Артуру все находящиеся поблизости боевые суда своей эскадры - всего восемнадцать боевых кораблей, из них четыре броненосца, шесть броненосных крейсеров и восемь легких. Кроме того, была подтянута миноносная флотилия в составе пятидесяти миноносцев.
Но в генеральном сражении принимал участие лишь первый броненосный отряд, в составе четырех броненосцев и двух броненосных крейсеров новейшего типа, под начальством самого адмирала Того. Около полудня он увидел русскую эскадру, идущую курсом на юго-восток, в десяти милях впереди себя, и, пользуясь преимуществом хода, устремился ей навстречу.
Во время первого боя в японские суда попало несколько крупных снарядов, причинивших значительные повреждения. Для исправления их адмирал Того временно вышел из боя. Русская эскадра уже почти скрылась из виду, когда наконец японцы смогли последовать за ней.
Второй бой шел на параллельно сближающихся курсах на дистанции пятьдесят один кабельтов. Сражение велось с необычайным ожесточением. Невзирая на численное превосходство японцев в тяжелой и особенно в средней артиллерии, русские упорно продолжали идти вперед, нанося нам весьма значительные повреждения".